НОТОГРАФИЯ И БИБЛИОГРАФИЯ

А. ЗНОСКО-БОРОВСКИЙ, ор. 21. «Наша победа». Торжественная кантата для хора, солистов и симфонического оркестра. Текст А. Суркова и А. Софронова, украинский перевод С. Новицкого и Т. Пасенко. Клавираусцуг для пения с фортепиано. Музгиз, 1948; «Мистецтво», 1948.

Идея патриотизма широко и многообразно отражена в вокальных произведениях советских композиторов — от массовой песни до кантаты и оратории. Ответственность композитора, разрабатывающего патриотическую тему, очень велика, независимо от формы и масштаба работы. Тема эта не терпит ни равнодушия, ни формального отношения, и, если композитор не охвачен творческим горением, лучше ему тотчас же оставить мысль о ней.

Автор кантаты «Наша победа» — украинский композитор А. Зноско-Боровский,— несомненно, обладает необходимой техникой, владеет выразительностью музыкальной речи. Но явно некритическое отношение автора к собственной музыке сказывается почти в каждой части кантаты. Это выражается и в слишком пассивном отношении к народным интонациям, и в стилистической неуравновешенности сочинения, в котором уживается традиционность изложения с явными элементами эстетства. Кроме того, тематический материал кантаты очень беден и эклектичен. Внешняя риторика этого сочинения, быть может, пробудит «мгновенное» впечатление, но вряд ли способна оставить глубокий внутренний след.

Первая часть кантаты — «Песня победителей» (хор) — должна выразить главную идею всего произведения: величие победы, одержанной под водительством великого Сталина. Казалось, это обязывает автора к особой тщательности отбора мелодического материала, к нахождению ярких, волнующих образов. Однако он счел возможным ограничиться лишь чисто формальным решением задачи и заботился, видимо, лишь о фактуре хора. Кантата названа торжественной. Но разве это должно лишать ее теплоты выражения, тем более, что автор говорит от лица народа-победителя? Разве можно говорить о великой победе советского народа официально-повествовательным тоном, позабыв о сочных и выразительных интонациях современного народного творчества?! Композитор счел это возможным, и неудивительно, что его музыка оставляет равнодушным. 2-я часть — «Лес притаился» (хор) — вначале настраивает на что-то хорошее. Но уже вторая страница клавира (от слов: «Глохнут проклятья истерзанных жен») разочаровывает. Страшные образы варварского разрушения мирных селений, нарисованные поэтом, выражены музыкой довольно сомнительного качества. Явно эпизодический момент текста: «Воздух разбитых траншей заражен приторным тленьем забытого трупа» без нужды акцентируется автором музыки, вызывая не душевную горечь и желание мстить, а просто неприятное чувство. «Монолог воина» (бас соло) — средний эпизод второй части — не лишен некоторых положительных качеств. В нем есть требуемый замыслом оттенок суровости, есть и характерные национальные интонации, позволяющие сказать, что это мысли русского воина. Но и здесь имеются досадные стилистические противоречия. Наряду с верно найденными народными интонациями встречаются и интонации, исполненные ложного пафоса и потому звучащие фальшиво. Третья часть — «Песня полонянок» (женский дуэт) — лучшая часть кантаты, просто и трогательно повествующая о тяжелой доле наших девушек, угнанных в немецкое рабство. Чувствуется, что автор, наконец, ощутил необходимость обратиться к народному мелосу. Эта часть, впрочем, гораздо больше выиграла бы, если бы была изложена не в форме дуэта, а в форме женского хора. Странное впечатление оставляет заключительная фраза, в которой простая и очень выразительная русская интонация смазывается совершенно неоправданным, несоответствующим ей вступлением оркестра. Четвертая часть — «На Запад!» (тенор соло и хор), по мысли автора, рисующая стремительное продвижение наших войск, производит двойственное впечатление. Ее первая часть (тенор, соло) как будто выражает волю и упорство, свойственные русскому солдату. Но когда после возгласов хора «На Запад!» должно, по замыслу автора, начаться «исступление атаки», оно вдруг после нескольких тактов довольно сумбурной музыки находит выражение в излюбленном композитором официальном marciale maestoso. И удачное начало не находит продолжения. Пятая часть — «Парад победы» (хор и солисты) — также внешне торжественна и совершенно безлична по национальному колориту.

Когда мы слышим хор «Славься» из «Ивана Сусанина» Глинки или увертюру «1812 год» Чайковского, мы и без текста можем сказать, какому народу принадлежит эта музыка и чья это победа. Этого не скажешь ни о финале, ни о большинстве частей кантаты «Наша победа».

Печать скороспелости, несамостоятельности и поверхностного отношения к ответственной теме лежит на этом в целом малоудачном сочинении.

И. Белорусец

Н. ЧЕМБЕРДЖИ — Армянские песни по записям Комитаса. Для голоса в сопровождении струнного квартета. Партитура. Музгиз. Москва—Ленинград.

Кто хоть раз дышал горным воздухом, слушал грохот неугомонной речки, наблюдал горскую молодежь или сам принимал участие в ее веселых забавах, тот поймет и оценит всю непосредственность и свежесть четырех армянских миниатюр Н. Чемберджи, сделанных с большой любовью и мастерством. Каждая часть здесь — законченный впечатляющий образ, подкупающий своей естественностью и глубокой поэтичностью.

Разнообразные части цикла объединены двумя настроениями — элегическим («Весенняя песнь», «В разлуке») и веселым плясовым («На берегах Араза», «Плясовая»). Все части написаны в наиболее соответствующей фольклору вариационной форме, с некоторыми расширениями в виде отыгрышей на побочные темы.

Первая часть — «Весенняя песнь» — может быть названа песней о земле. Ее настроение лучше всего выразили бы слова Пушкина «Печаль моя светла...». Вторая часть — «На берегах Араза» — легкая, грациозная пляска, сопровождаемая ритмическими ударами ладоней (pizzicato). Во второй теме ее ощущается подражание звучности народных инструментов (игра древком смычка у подставки). Вся эта часть кажется состоящей из замысловатых узоров, сплетенных искусными руками народных мастеров. Третья часть — «В разлуке» — скорбная мелодия девушки, тоскующей о милом, замечательна выразительностью непосредственно переданного чувства. Далеко не расточительные средства этой партитуры направлены к единой цели и достигают ее. Завершается цикл задорной, с оттенком юмора, пляской девушки («Плясовая»), обращающейся к своему жениху. Подобно второй части («На берегах Араза»), эта часть сплетена из тончайшего и хитроумного ритмического узора.

Следует заметить, что Чемберджи, в противоположность многим композиторам, соприкасавшимся с армянской музыкальной культурой, удалось по-своему воплотить армянский фольклор в художественных образах.

«Армянские песни» Н. Чемберджи — талантливый вклад в советскую музыкальную культуру, свежий по замыслу и выполнению — несомненно должны найти горячий отклик у советского слушателя.

И. Белорусец

ИЗБРАННЫЕ ОТРЫВКИ ИЗ РУССКИХ ОПЕР И БАЛЕТОВ

М. МУСОРГСКИЙ, «Борис Годунов» (облегченное переложение для фортепиано в две руки Ю. Оленева); П. ЧАЙКОВСКИЙ, «Евгений Онегин» (облегченное переложение для фортепиано в четыре руки Е. Савеловой-Созентович), «Пиковая дама» (облегченное переложение для фортепиано в четыре руки К. Сорокина), «Мазепа»; М. ГЛИНКА, «Руслан и Людмила»; Н. РИМСКИЙ-КОРСАКОВ, «Сказка о царе Салтане» и «Золотой петушок» (облегченное переложение для фортепиано в две руки К. Сорокина), «Снегурочка»; А. ДАРГОМЫЖСКИЙ, «Русалка»; С. РАХМАНИНОВ, «Алеко» и «Скупой рыцарь» (облегченное переложение для фортепиано в две руки С. Павчинского). Государственное музыкальное издательство, Москва—Ленинград, 1949.

Вот издание, которое должно найти отклик в самых широких кругах любителей музыки. Уже давно назрела потребность в сборниках легких оперных переложений, предназначенных для тех, кто не в состоянии играть подлинные клавиры, но стремится ближе познакомиться с произведениями любимых композиторов. Игра по слуху не всегда удовлетворяет, да и не каждому любителю удается запомнить все интересные эпизоды той или другой оперы. На помощь ему придут облегченные переложения, назначение которых — содействовать непосредственному ознакомлению с классической оперной литературой, развитию и воспитанию хорошего вкуса. Отсюда высокие требования, предъявляемые к такого рода изданиям.

Они должны прежде всего отличаться безупречностью подбора отрывков. Только лучшее, наиболее характерное для данной оперы или балета должно находить в них место. И при том в тщательно выполненных переложениях. Добиться этого далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд. Очень трудно совместить простоту и общедоступность изложения с верностью передачи авторского замысла. Очень трудно уберечься при этом от искажений, от опасности крайнего обеднения, от убогого штампа многих дореволюционных облегченных изданий классических произведений. Нам нужны добросовестно, профессионально выполненные, тщательно отредактированные переложения любимых опер и балетов. Музыкант-любитель вправе требовать, чтобы ему была ясна каждая деталь, каждый нотный знак, чтобы в нотном тексте не было ничего неясного. Только такие издания — безукоризненные по подбору и обработке материала — и должны выходить в свет в нашем музыкальном издательстве.

Обратимся к вышедшим сборникам. За единственным исключением, они составлены из отрывков опер на пушкинские сюжеты. В дни славного пушкинского юбилея, когда интерес ко всему, связанному с именем Пушкина, небывало возрос, особенно приятным подарком являются своевременно выпущенные сборники отрывков из популярных опер на его сюжеты. Появление их кладет начало задуманной серии легких переложений. Не вызывает сомнения, за немногими исключениями, и подбор отрывков в каждом из отдельных сборников.

Следует, однако, сделать несколько замечаний. Раскрывая сборник, любитель вправе рассчитывать найти в нем наиболее популярные арии, ансамбли, хоры данной оперы. Во многих выпущенных Музгизом альбомах подбор материала вполне удовлетворяет этому требованию. Особенно удачны сборники «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Снегурочка», «Русалка» — в них действительно включены популярнейшие арии и ансамбли в ко-