личестве, дающем достаточно ясное представление об опере в целом. Но в некоторых других выпусках встречаются странные пробелы. Иногда в сборниках есть и малохарактерные эпизоды.

В сборнике «Борис Годунов», по никому неизвестным причинам, отсутствует материал, характеризующий... самого Бориса. Непонятно, чем объяснить эту странную забывчивость, почему наряду с отрывками из партий Пимена и Варлаама нельзя было поместить хотя бы отрывок из знаменитого монолога Бориса? В сборнике отрывков из «Мазепы» мы находим гопак, но едва ли можно считать его выдающимся образцом танцевальной музыки Чайковского. К тому же в примитивном изложении он звучит недостаточно ярко и не представляет сколько-нибудь значительного интереса для пианиста-любителя. По всей вероятности, он просто пройдет мимо и пожалеет, что это место не было использовано для какого-либо другого, более интересного эпизода оперы. Еще больше сомнений вызывает включение арии Барона из «Скупого рыцаря» Рахманинова. Ни по характеру музыки, ни по складу фактуры это произведение не подходит для облегченного переложения. Появление его в сборнике является, на наш взгляд, ничем неоправданным.

Что касается самих переложений, то в большинстве случаев они сделаны культурно и, поскольку позволяют ограниченные исполнительские средства, дают достаточно ясное представление о творческих замыслах авторов. Иногда, впрочем, приходится сталкиваться с досадными ляпсусами. В качестве примера можно привести переложение монолога Пимена из «Бориса Годунова». Вокальная партия перенесена на октаву вверх, что совершенно искажает весь характер произведения. Составитель должен был найти другую фактуру, либо совсем отказаться от включения монолога в сборник. Такие — прямые — искажения в рецензируемых сборниках встречаются весьма редко. Но умалчивать о них не следует.

Еще несколько беглых замечаний. Текст оперных арий и ансамблей напечатан без должного соответствия звукам голоса. Подчас расхождение это очень велико и может поставить в тупик неопытного любителя-музыканта. Между тем никаких трудностей не представляет награвировать текст точно над соответствующими нотными знаками. Это элементарное требование должно неукоснительно соблюдаться, точно так же как и отчетливость записи голосоведения. Должно быть совершенно ясно, куда идет каждый голос, в особенности-ведущий. Однако составители иногда забывают об этом. Приведем один из примеров. В самом конце ариозо Мазепы «О, Мария!» трудно понять ход мелодии. Лишь тот, кто слышал его, сможет определить, что она переходит в басовый голос. Если бы было обозначено точнее, — гадать не пришлось бы, все было бы видно ясно!

Всё это мелкие замечания. Но в таком деле, как издание популярных переложений, важна мелочь, всё должно быть безукоризненным. Составители показали, что обладают возможностями для этого. Надо лишь пожелать им в своих следующих работах устранить отдельные недочеты. Начало положено хорошее, сделано немало, но должно быть сделано еще больше и лучше!

Хорошее начинание осуществил Музгиз. Давно следовало подумать о запросах широких кругов любителей музыки, стремящихся расширить свой кругозор, получить доступные им по трудности издания классических произведений. Надо тщательно продумать план изданий такого рода. В частности, следует подумать о возобновлении выпуска четырехручных переложений симфонических и камерных произведений, значение которых для распространения музыкальной культуры исключительно велико. Все такие издания найдут самых благодарных ценителей. Отмечая выход в свет первых сборников облегченных переложений, хочется выразить надежду, что это лишь начало большого и важного дела.

И. М.

О ВОКАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОМ РЕПЕРТУАРЕ

Из печати вышел ряд произведений Мусоргского, Бородина, Чайковского, Глюка, Моцарта, Россини и других композиторов, объединенных под общим названием «Вокально-педагогический репертуар».

Выпуская эту серию, издательство правильно учло громадную потребность в вокально-педагогической литературе и, в особенности, в систематизированных репертуарных сборниках или подборках. До сих пор такого рода литература выпускалась в совершенно недостаточном количестве. Можно упомянуть о «Систематизированном вокально-педагогическом репертуаре» под редакцией Ек. Милькович (Музгиз, 1939). Вышел в свет лишь 1-й том, рассчитанный на два первых курса музыкального техникума. Но и по одному этому можно судить о большой работе составителя над выбором и систематизацией материала, редакцией нотного текста и т.д. Сборнику предпослана подробная методическая записка, каждое произведение снабжено очень дельными примечаниями. По своему характеру издание рассчитано скорее на педагога, чем на учащегося. Такими же являются и интересные сборники: песни и арии для колоратурного сопрано (ред. Е. Катульской; Музгиз, 1941); сборник старинных русских романсов (ред. Е. Катульской); сборник классических произведений для разных голосов (ред. Н. Райский).

Изданные в 80—90-х годах прошлого столетия 11 сборников Габеля «Репертуар певиц и певцов» и 6 сборников Геварта «Репертуар классического пения» являются библиографической редкостью, не говоря уже о несоответствии их методических установок нашим современным требованиям. В обоих изданиях полностью отсутствуют русские мастера. В них представлены произведения западноевропейских авторов, главным образом XVIII и первой половины XIX века. Но и в этих узких рамках выбор произведений сделан односторонне: преобладают опера и кантата, образцы камерной литературы почти отсутствуют; встречается много авторов, имена которых давно позабыты и упоминаются лишь в музыкально-исторических пособиях.

В новом вокально-педагогическом репертуаре преобладает русская вокальная классика. Выбор обширен и разнообразен: репертуар включает ряд произведений, наиболее распространенных в учебной и концертной практике. Подбор материала свидетельствует о хорошем вкусе составителей и понимании ими своей задачи. К сожалению, методическая систематизация материала не может

быть признана безупречной. Между тем это важнейшее качество учебного пособия, каким является рецензируемая серия.

Прежде всего: было бы целесообразным расположить весь музыкальный материал по степеням трудности. Конечно, такая классификация, равно как и само понятие «степень трудности», вещь условная. Однако всегда можно расположить материал по возрастающей трудности, опираясь на суждения опытных педагогов. Составители этого не сделали и тем самым лишили свой репертуар стройности и методической последовательности.

Недостаточно тщательно отредактирован и самый музыкальный материал. Указания оттенков поставлены, как правило, весьма и весьма скупо. Далеко не везде расшифрованы мелизмы, что, в особенности, сбивает учащегося в произведениях старых мастеров. Между тем именно здесь встречаются грубые ошибки. В арии Ифигении «Не радуют клики» неправильно расшифрованы неподчеркнутые длинные форшлаги (кстати, в оригинале и тональность не до, а ре-мажор).

Еще более серьезным изъяном является небрежность в расстановке знаков дыхания. Этот недостаток крайне серьезен в педагогическом репертуаре. Нет надобности доказывать, какое громадное значение имеет воспитание правильных навыков дыхания. И учащиеся, и педагоги вправе рассчитывать на тщательные методические указания во вновь выпущенном репертуаре. Надежда эта остается неоправданной: за исключением двух арий из «Ифигении в Авлиде» Глюка и вокализа Маши («Дубровский»), дыхание в вокальных партиях нигде не отмечено.

Хронологические даты (год рождения и смерти композитора, даты появления в свет и первого исполнения того или другого произведения) имеются далеко не везде. В одном из сборников приведены хронологические даты Россини и Верди и почему-то отсутствуют даты Доницетти; в другом — не даны даты Глинки и Даргомыжского; в сборнике романсов Римского-Корсакова указано лишь, когда написаны эти произведения, и т.д. Все это еще одно доказательство редакционной небрежности. Было бы целесообразным в примечаниях указать, каким должен быть характер исполнения данной пьесы, а в оперных ариях— излагать вкратце и содержание всей оперы.

Несмотря на отдельные, подчас серьезные недостатки, издание вокально-педагогического репертуара следует расценить, как глубоко положительное явление.

Эта серия, несомненно, будет иметь большой спрос не только среди учащихся музыкальных учебных заведений, на которых оно в первую очередь рассчитано, но и среди участников художественной самодеятельности и певцов-профессионалов. Тем более, что цены отдельных номеров доступны, а внешний вид превосходен. Серия отпечатана на отличной бумаге; со вкусом выполненный орнамент обложек, ясный нотный шрифт оставляют самое лучшее впечатление.

Следует пожелать продолжить это издание, устранив отдельные недостатки уже выпущенных номеров. Вокально-педагогический репертуар должен включить лучшие образцы русской и западноевропейской вокальной литературы, а также песни народов Советского Союза и произведения советских композиторов.

Такое издание сможет, по праву, называться «Собранием классического вокального репертуара», но не в узко академическом, а в живом, подлинно современном значении этого понятия. Оно будет необходимым пособием для учащихся наших музыкальных училищ и консерваторий и поможет в борьбе за повышение уровня вокальной культуры, воспитание новых талантливых, всесторонне образованных вокальных кадров.

А. Госберг

ПЕСНИ ПОЛЬСКИХ ПАРТИЗАН

Польское музыкальное издательство выпустило в свет несколько сборников массовых песен, в том числе «Песни подпольной войны 1939—1945 гг.».

В Москве получены два сборника «Piesni valki podziemnej 1939—1945», в которых опубликованы произведения Андрея Пануфника и Витольда Лютославского, созданные в период немецкой оккупации Польши, в условиях жесточайшего террора и преследований со стороны гитлеровских захватчиков.

Как сообщает краткое предисловие к сборникам, в 1942 году руководство польским подпольным движением обратилось к поэтам и композиторам с призывом создать массовые патриотические боевые песни. Многие поэты и композиторы приняли этот призыв, как боевое задание родины. В 1942 году и позже было создано множество патриотических песен. Часть из них была напечатана в подпольных типографиях, часть распространялась в рукописном виде. Некоторые из этих песен приобрели всенародную популярность и хорошо послужили польскому народу в его кровавой борьбе с гитлеризмом.

С большим интересом мы познакомились с этими песнями, превосходно изданными в трех тетрадях (третья тетрадь — песни Я. Экера, к сожалению, еще не получена). Первый сборник включает пять песен для голоса с фортепиано В. Лютославского на стихи Р. Добровольского, А. Малишевского и С. Завадской. Сборник открывается мелодически ясной и целеустремленной песней «Железный марш», написанной в хороших традициях польских революционных рабочих песен. Монолитность музыкального образа и четкий, железный ритм ее энергичной поступи хорошо гармонируют с текстом, призывающим сыновей Польши на смертный бой с врагом.

Очень хороша лихая солдатская песня «Веселый взвод», отмеченная сочным народным юмором, бодростью и оптимизмом. В этой задорной, мелодической песне поется о польских девушках, провожающих на бой отряд храбрых партизан. Интонационный склад ее близок польской народной музыке. Вместе с тем композитору удалось внести много оригинальных и убедительных приемов, освежающих мелодический рисунок, гармонию и ритмику этой отличной массовой песни. В том же плане написана песня «К оружию». Если ее запев интонационно близок польскому крестьянскому мелосу, то в четких, маршевых призывах припева звучат отголоски старых польских рабочих песен. Единственный упрек, который можно сделать композитору, — это излишняя жесткость гармонического языка, порой нарушающая естественное течение музыкальной мысли. То же са-