Выпуск № 8 (102) | 1946 - страница 8

честву той помощи, которую она должна была и могла принести, не осветила ему дальнейший путь.

Но больше всего виноваты сами композиторы, которые проявляют слишком мало инициативы в поисках тем и сюжетов для опер и, ссылаясь на отсутствие в литературе и драматургии подходящих произведений, пассивно ждут, когда такие произведения появятся. Но, если среди крупных произведений наших писателей и драматургов о войне действительно мало таких, которые легко поддаются переделке в оперное либретто, то за годы войны было опубликовано огромное количество всевозможных очерков, корреспонденций и материалов, среди которых, несомненно, можно найти множество тем и сюжетов для опер. Надо только как следует порыться в этом материале и проявить творческую инициативу и волю для создания из него полноценного оперного либретто; надо, чтобы композиторы стали подлинными творцами оперного произведения, начиная с момента его зарождения, а не ставили себя в зависимость от случайно попавшегося им готового произведения или либретто.

В постановлении ЦК ВКП(б) о репертуаре драматических театров четко сказано: «Главный недостаток нынешнего состояния репертуара драматических театров заключается в том, что пьесы советских авторов на современные темы оказались фактически вытесненными из репертуара крупнейших драматических театров страны». Это тяжкое, но вполне справедливое обвинение еще в большей мере может быть отнесено к нашим оперным театрам, ибо в репертуаре большинства из них советские оперы (и не только на современные темы) отсутствуют вовсе.

Такое положение не может продолжаться. У нас достаточно возможностей к тому, чтобы поднять оперное творчество до уровня тех требований, которые справедливо ему сейчас предъявляются. И мы обязаны это сделать в возможно короткие сроки.

Далеко не всё благополучно у нас обстоит и в области песни. Мы не станем отрицать, что наши композиторы создали в годы войны много хороших песен, что эти песни пелись армией и народом, что они помогали воевать и работать, поднимали боевой дух, укрепляли патриотические чувства. Однако среди этих песен, за очень немногими исключениями (здесь на первом месте должна быть названа «Священная война» А. В. Александрова), не было песен героических. Удивительным фактом оказалось то, что композиторы Дунаевский и братья Покрасс, чьи песни во многом определяли советский массовый музыкальный быт до войны, — во время войны, а также по окончании ее, не создали ни одной песни, которую запел бы наш народ. Подавляющее большинство песен, созданных в годы войны, это — песни лирические. Конечно, потребность в лирической, теплой, задушевной песне в годы войны была очень велика, и то, что композиторы почувствовали эту потребность и постарались удовлетворить ее, — очень хорошо. Но так же несомненно и то, что имевшая известное распространение среди композиторов «теория» — будто бы в военные годы нужна только лирическая песня, привела к весьма одностороннему развитию песенного творчества. Еще хуже то, что наряду с действительно хорошими лирическими песнями было написано много унылых, меланхолических, безнадежно-тоскливых песен, которые почему-то также назывались песнями лирическими. Зачастую эти чуждые духу советских людей песни облекались в западно-европейскую танцовально-джазовую форму. Эти песни находили отклик и имели распространение в кругах людей с

недостаточно развитым, неустойчивым вкусом, а авторы таких песен принимали этот успех за успех у народа. Как на один из ярких образцов песен такого рода, можно указать на «Темную ночь» Богословского — откровенный, унылый блюз. Такими же блюзами, по существу, являются «Прощание» Хренникова и «Жди меня» Блантера.

Наряду с подобными, явно западного происхождения блюзами было сочинено изрядное количество различных вальсов, столь же унылых, проникнутых пессимизмом (вроде песни Лепина «Только на фронте») или салонно-банальных (вроде «Случайного вальса» Фрадкина). Меланхоличный «Голубой конверт» Милютина и его откровенно-пошлый фокстрот «Молодые моряки», так же как проникнутые чувствительной цыганщиной некоторые песни Бакалова, Листова и др., могут служить примером того, как, утеряв здоровое ощущение народности и художественный вкус, некоторые композиторы опошляли в своих песнях современную советскую тему. Надо ли говорить, что такого рода песни приносили вред, портили вкусы и давали пищу для закрепления вкусов, уже испорченных.

Все указанные ошибки с наибольшей силой сказались в области так называемого легкого жанра, то есть эстрадной песенки, репертуара джазов и салонных оркестров и в оперетте. О том, как засорен всяческой безыдейной дрянной макулатурой репертуар многих наших эстрадных исполнителей и коллективов, говорилось и писалось уже много и справедливо. Отсутствие серьезного контроля за идейно-художественным качеством эстрадного репертуара привело к тому, что с концертных и клубных эстрад в большом количестве преподносились откровенная пошлость, всевозможные бессодержательные песенки западного образца, чуждые нашей идеологии, развращавшие вкусы людей, вкусы молодежи. Эта же продукция, поставлявшаяся в любых количествах беспринципными авторами-дельцами на радио и в граммзапись, распространялась массовыми тиражами через эфир, проникала при посредстве граммпластинок в домашний быт, издавалась десятками тысяч экземпляров музыкальными издательствами.

Музыкальная критика проходила мимо эстрадного искусства, считая эту область недостойной внимания ученых музыкантов, недооценивая ту огромную роль, которую это искусство играет в деле массового воспитания художественных вкусов народа. В результате самое широкое распространение стала получать вреднейшая, антихудожественная продукция Фомина, Феркельмана, Табачникова и других присяжных поставщиков эстрадного репертуара. Проходила критика и мимо вопросов эстрадного исполнительства, способствуя тем самым процветанию на эстраде таких исполнителей, как Эдит Утесова, Изабелла Юрьева, не отвечающих самым элементарным требованиям здорового художественного вкуса.

Естественно, что при таком положении вещей на эстраду лишь с большим трудом пробивало себе дорогу произведение, несущее иные, обновляющие затхлый дух эстрады черты; оно или тонуло в море старого, дурного репертуара или попросту отклонялось эстрадными исполнителями, как не приносящее быстрого и легкого успеха «у публики».

Переходя к области оперетты, мы не можем сказать, что в последние годы здесь не появилось ничего нового. В военные годы и первый послевоенный год были поставлены новые оперетты: Шебалина — «Жених из посольства», Старокадомского — «Три встречи», Щербачева — «Табачный капитан», Б. Александрова — «Моя Гюзель», Соловьева-Седого — «Верный друг», Милютина — «Девичий переполох»,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание