Выпуск № 8 (102) | 1946 - страница 12

отдельными колоритными, но разрозненными эпизодами (вторая встреча Рамбаля и Боннэ, встреча Жерара и Жако). 11-я картина (встреча Наташи с раненым Андреем в Мытищах) прекрасна и закончена и в целом, и в деталях. 12-я картина (отступление французов по Смоленской дороге, въезд Кутузова), как и 8-я, обнаруживает драматургическое чутье автора в отношении компоновки больших эпических и народных сцен.

Таким образом, либретто «Войны и мира» в большей части сделано обоснованно, с хорошим ощущением драматургической специфики.

Еще большие споры, чем вокруг построения либретто, разгорелись вокруг текста «Войны и мира». Можно сразу отмести разговоры о том, что прозаический текст вообще не пригоден для музыки.

О богатстве, выразительности, звучности прозы Толстого, выпуклой лепке разговорной фразы не приходится говорить. Но в «Войне и мире» есть пространные описательные части и эпизоды, изложенные хроникально-исторически или даже газетно-публицистически. Трудность музыкального воплощения такого рода текстов очевидна. Фраза, перелагаемая на музыку, должна обладать известным лаконизмом, четкой соподчиненностью частей. Чем дальше мелодия удаляется от речитативности, тем более она играет роль как бы «увеличительного стекла» по отношению к тексту. Длинные фразы, обилие вводных предложений и слов затрудняют слияние музыкальной фразы мелодического порядка с текстом.

Надо сказать прямо, что чрезмерный пиетет к тексту Толстого часто идет во вред опере. Авторы либретто нередко вкладывают в уста действующих лиц отдельные фразы или построения из описательных частей романа. Большей частью это ведет к неудачам: действующее лицо теряет присущую ему индивидуальную характерность речи, и самый текст звучит тяжело, слово является как бы «необтекаемым» по отношению к мелодии. Некоторые эпизоды текста (например, слова Элен в 4-й картине: «Теперь вы невеста одного из самых умных, образованных и деятельных молодых людей...») явно немузыкальны. Вводить в реплику Элен, показанной в качестве элегантной дамы, такой «неэлегантный» оборот, как «мы помирали со смеху...», едва ли целесообразно (тем более на музыке изящного вальса).

Второй важнейший вопрос, встающий при рассмотрении текста «Войны и мира», — вопрос об образно-стилевых соответствиях текста и музыки.

Эпиграф оперы, например, написан в широком былинно-эпическом складе. Такие слова, как «дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой», прекрасно сливаются с характером и движением музыки. В других же случаях можно отметить определенную дисгармонию. В фразе: «В русском народе все более и более разгоралось чувство оскорбления» — слова вступают в противоречие своим прозаическим характером с приподнято-величественным складом музыки эпиграфа, в целом.

Большое несоответствие между текстом и музыкой встречается и в арии князя Андрея в 8-й картине (перед бородинским боем). Князь Андрей, исполненный разочарования и горечи, способен был воодушевиться только идеей сопротивления врагу. Романтическая приподнятость его монолога перед сражением кажется вполне уместной. Но в раскрытии героической решимости текст должен быть особенно броским, ярким и лаконичным. Фраза, составленная из длинной цепи рассуждений князя Андрея: «Успех сражения зависит от того чувства, которое

есть во мне, в нем, в каждом солдате», — не вбирает всей суммы его доказательств и не переводит их в надлежащий эмоционально-образный план.

Третий вопрос — метро-ритмические соответствия текста и музыки. В «Войне и мире» мелодический принцип часто преобладает над принципом речевого интонирования и многие темы, в частности, неоднократно повторяющиеся темы-характеристики, носят отчетливую печать инструментального происхождения. Эти особенности определяют особые трудности сочетания текста и музыки. Сплошь и рядом текст не порождает мелодическую фразу и ее форму и даже не вливается в нее. Так, например, в фразе Наташи: «ведь этакой ночи никогда не бывало» — слово «этакой» (стилистически дисгармонирующее с характером гибкой, поэтической темы Наташи) получает преувеличенное значение из-за метрики и акцентуации:

Прим. 1

Обаяние музыки «Войны и мира» настолько велико, что очень часто она в состоянии завуалировать текст. Однако если перенести вопрос в принципиально-художественную плоскость, а главное, попытаться учесть общие тенденции оперного творчества Прокофьева, то снять эту проблему окажется невозможным.

В основном, работа, проделанная над текстом романа, поражает любовным отношением и тщательностью. Во многих случаях (особенно во 2-й, 4-й, 7-й и 8-й картинах) текст звучит очень хорошо. Но подчас дословное перенесение текста Толстого в либретто не оправдывает себя. У Прокофьева свое собственное, необычайно чуткое и ясное восприятие слова. Он ведет за него борьбу издавна. К сожалению, в «Войне и мире» он не рискнул вместо дословного перенесения текста Толстого сделать в некоторых случаях его оперную «транскрипцию».

Драматургия оперы «Война и мир» сложна и многообразна. Грандиозность охвата событий, обилие действующих лиц, различие их психологического склада требуют сложного сочетания планов, разнообразия и диференцированности выразительных приемов. В каждом отдельном случае Прокофьев ставит особую задачу, вытекающую из особенностей общего характера, драматургического положения, данного лица. Совокупность задач и смелость их разрешения вызывают к жизни новый жанр и своеобразие творческих приемов, продиктованных широтой общей концепции оперы.

Новый оперный жанр, который возникает в «Войне и мире», — синтетический жанр историко-героической и лирико-психологической драмы. Такой жанр не существовал до сих пор. Только в «Войне и мире» Прокофьева историко-героическая и лирико-психологическая драма сосуществуют на равных правах, тесно переплетены и, в то же время, сохраняют свою жанровую и стилистическую специфику. Переходя в область исторических аналогий, можно сказать, что действие начинается в «онегинской сфере», затем переходит в сферу «Пиковой дамы» и, наконец, резко изменяя масштаб и объем событий, но сохраняя прежние элементы, — переключается в сферу Глинки — Мусоргского — Бородина.

Но сочетание «планов» и «сфер» в «Войне и мире» Прокофьева не так схематически ясно и просто, как это может показаться на первый взгляд. В каждой картине есть свой определяющий «план» и свой ведущий принцип. 1-я картина, например, протекает в лирическом пла-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 1

Содержание