Выпуск № 7 (101) | 1946 - страница 46

него века — деятельность Ф. М., в качестве оперного дирижера, расцвела: в Мариинском театре он осуществил ряд первоклассных оперных представлений, в том числе первую постановку «Сервилии», «Сказания о граде Китеже» Римского-Корсакова и вагнеровские спектакли. В 1908 году Блуменфельд с триумфальным успехом дирижирует в дягилевских парижских спектаклях «Борисом Годуновым» Мусоргского. В рукописном отделе Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде сохранились письма Ф. М. к Римскому-Корсакову, свидетельствующие о том творческом подъеме, с каким Ф. М. пропагандировал за рубежом русское искусство.

Работа в оперном театре не помешала Блуменфельду продолжать деятельность симфонического дирижера, главным образом, в Русских симфонических концертах. Ф. М., горячо полюбившему творчество Скрябина, принадлежит заслуга первого — и притом проникновенного и потрясающего слушателей — исполнения в Петербурге ряда симфонических полотен Скрябина («Поэма Экстаза», 3-я симфония и друг.).

Композиторское образование Ф. М. завершил под руководством Н. А. Римского-Корсакова, оказавшего на Блуменфельда — наряду с А. Рубинштейном — громадное влияние. Ф. М. на протяжении всей жизни сохранил к своему учителю чувство нежной влюбленности, сочетавшееся с восторженным и почтительным пиететом. Сочинять Ф. М. начал рано, и в начале 90-х годов сочинения его уже звучали в Петербурге с симфонической и камерной эстрады. Первый открытый композиторский дебют Ф. М. относится к 1891 году: в Русских симфонических концертах Беляева было исполнено Скерцо для оркестра и Allegro de concert для фортепиано с оркестром. Ф. М. написал большое количество произведений, в том числе симфонию «Памяти дорогих усопших», квартет, фортепианные пьесы, романсы. Вокальные сочинения и особенно мелкие фортепианные пьесы принадлежат к числу наиболее интересных композиций Блуменфельда. Вспоминается цикл романсов — «Весна», «Степи аккерманские», красочные фортепианные «Звоны» (с колоколами, колокольчиками, погребальным и торжественным звоном), ряд этюдов, сюита «У воды» и др. Конечно, Ф. М. не принадлежал к числу художников с яркой и самобытной композиторской индивидуальностью. Однако многие его романсы и небольшие фортепианные пьесы полны подкупающей искренности и прелести. Его лирический фортепианный стиль, как указывал в свое время Б. В. Асафьев, подвергся воздействию шопеновских настроений. сочетавшихся с влияниями беляевской школы¹. В первых фортепианных пьесах Ф. М. явно ощущается радость виртуозного овладения инструментом: его увлекает густая фактура с подголосками, «охват» всей клавиатуры, бесконечные красочные градации фортепианной звучности. Ко всему этому впоследствии прибавляется влияние скрябинского гармонического языка.

Перечисляя виды деятельности Блуменфельда, нельзя забывать, что он — активнейший участник музыкальных собраний Петербурга: «беляевских пятниц», вечеров у Бородина, собраний у Стасова, музицирования у Римских-Корсаковых. В воспоминаниях Ястребцова, в мемуарной литературе о Бородине и В. В. Стасове мы постоянно встречаем упоминание о великолепном музыканте и изумительном аккомпаниаторе — Ф. М. Блуменфельде. Активной роли Ф. М. в этих музыкальных кружках, — кроме обаятельных свойств его личности, — способствовало поражавшее всех умение его читать с листа, н темпе, сложнейшие партитуры, притом не только напечатанные, но и рукописные. Эта феноменальная способность Блуменфельда приводила в восторг Римского-Корсакова. Об этом же говорил Рахманинов: «Однажды Беляев пригласил меня к себе и меня попросили играть. Я только что написал фантазию для двух роялей (ор. 5). За второй рояль посадили Феликса [Блуменфельда]. Только он один умел так превосходно играть с листа»².

Педагогическая деятельность Ф. М. началась в 1885 году, в стенах Петербургской консерватории. В течение многих лет Ф. М. был руководителем классов фортепианной игры и камерного ансамбля. Его педагогическая деятельность была прервана лишь в 1905 году, — когда во время памятных консерваторских событий этого года Ф. М. Блуменфельд, вместе с Глазуновым, Лядовым и Вержбиловнчем, в знак протеста против увольнения Н. А. Римского-Корсакова, уходит из консерватории. Педагогическую работу Блуменфельда знали и ценили не только выдающиеся русские музыканты, но и крупнейшие деятели исполнительского искусства Запада. Когда одареннейшего ученика Блуменфельда А. Лубянского — тогда еще ученика А. Н. Есиповой — родители показали приехавшему в Петербург Бу-

_________

¹ См. Б. В. Асафьев. Русская музыка от начала XIX в. Изд. «Academia», стр. 212, примечание.

² А. и Е. Суан. Воспоминания о Рахманинове. Сборник «Советская Музыка». № 4. Музгиз, М. 1945. Разрядка моя. — Л. Б.

зони, последний сказал: «Нежное женственное искусство Есиповой — это не та школа, которая нужна Вашему сыну. Мужественному пианизму Вашего сына может научить в Петербурге только Ф. М. Блуменфельд». Из других учеников, воспитанных Блуменфельдом в петербургский период его деятельности, надо отметить превосходного музыканта и отличного педагога Л. Ф. Линде, блестящего виртуоза Симона Барера и даровитейшего исполнителя Сергея Алперса.

Годы революции застали Ф. М. в Киеве. Здесь у него учился и под его руководством окончил консерваторию Владимир Горовиц. Ф. М. был не только ведущим профессором (здесь он руководил также классами дирижирования и чтения партитур), но и директором Киевской консерватории. Он был одним из немногих старых профессоров, который. — ...«с самого начала решительно и бесповоротно стал на сторону молодежи, принимая горячее участие в этой борьбе (за новую консерваторию. — Л. Б.), возглавляя ее — в качестве директора новой, реорганизованной консерватории. Он в своем роде был фактически первым «красным директором» консерватории. Это была знаменательная... пора жизни Ф. М. Блуменфельда, тогда уже старика, больного, — однако страстно желавшего и сумевшего понять, почувствовать нашу эпоху, нашу новую жизнь и по мере сил принявшего участие в ее строительстве...»¹.

В 1922 году, по приглашению К. Н. Игумнова — в те годы директора Московской консерватории — Ф. М. переезжает в Москву и приступает к активнейшей и плодотворнейшей педагогической работе в Московской консерватории. Здесь под его руководством закончили музыкальное образование доцент В. С. Белов, лауреат Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей доцент Б. Я. Вайншенкер. лауреат Всесоюзного конкурса музыкалнтов-иснолнителей Мария Гринберг, заслуженный деятель искусств профессор М. Р. Раухвергер. профессор А. Г. Руббах. музыкальный критик С. И. Шлифштейн. пианисты Г. Я. Эдельман й Л. Я. Эльперин, автор этих строк и др.

Пятнадцать лет тому назад, 22 января 1931 года, Ф. М. Блуменфельд скоропостижно скончался.

Ф. М. Блуменфельд принадлежал к тем художникам, вся личность которых целиком поглощена искусством. Он смело мог бы сказать о себе словами лермонтовского Мцыри: «Я знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть...». Без искусства и вне искусства такие люди не могут существовать. Все свои впечатления от жизни и природы, все свои думы, помыслы и чувствования, всё то, что остается в их душе, как некий общий смысл жизненных явлений, — превращается у них в краски, линии, скульптурные формы, поэтические и музыкальные образы. Искусство этих людей рождается из жизни с такой же непосредственностью и органичностью, с какой из земли, политой влагой и пригретой солнечными лучами, возникают зеленые ростки.

Наряду с этим — откровенность, прямота, честность и смелость в суждениях об явлениях искусства, и не только искусства, но и жизни, так тесно сплетающейся в сознании Ф. М. Блуменфельда с искусством. Всё неискреннее, нечестное, манерное или неумное в человеческом поведении или в искусстве получало от Ф. М. Блуменфельда лаконичный, но решительный отпор. И не только слова или, быть может, даже не столько слова, сколько всё его поведение, жесты, мимика, пристальный взгляд больших глаз — уничтожали прорастание в его присутствии всякого «дурного начала».

Характерная черта в нравственном облике Ф. М. Блуменфельда — его способность по-детски искренно и наивно радоваться успехам другого, будь то удачное исполнение программы учащимся консерватории или новое талантливое сочинение. В таких случаях лицо его расцветало чудесной молодой улыбкой и он был способен на любой восторженный поступок: мог вскарабкаться на эстраду, чтобы расцеловать студента, проникновенно сыгравшего 4-ю сонату Скрябина, или, вместе с молодежью, исступленно аплодировать понравившемуся приезжему артисту.

Ф. М. Блуменфельд обладал замечательным музыкальным аппаратом. Абсолютный слух его, улавливавший тончайшие звуковысотные, тембровые и динамические отклонения, был предельно отточен; он «слышал глазами» нотную запись любой сложности. Его внутренний слух обладал одной психологической особенностью. «Я не могу, — рассказывал он, — представить себе то или другое звучание, будь то мелодический голос, гармоническая последовательность или полифоническое сплетение элементов, — если не вижу всего этого глазами. В тех случаях, когда мне надо вспомнить какоелибо звучание, — мысленно смотрю в воображаемые ноты и тогда я с предельной ясностью все слышу». Феноменальная память позволяла Блуменфельду с легкостью цитировать буквально всю музыкальную литературу — фортепианную, симфоническую, оперную, камерную. Своей способностью читать с листа сложные пар-

_________

¹ Газета «Советское Искусство», от 27 января 1931 года.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание