Об изучении эстонского фольклора

У. Кольк

Исключительно богато, разнообразно по формам и жанрам эстонское народное творчество. Более двадцати тысяч записей народных напевов собрано в рукописях и фонотеках эстонских музеев. Здесь и мелодичные пастушьи песни-переклички, и речитативные напевы жнецов, и уснащенные обильной мелизматикой мелодии «качельных песен», и нежные, печальные мелодии «сиротских песен», и множество инструментальных танцевальных наигрышей.

Рядом со старинными образцами распевной песенной лирики и задорными мужскими песнями-шутками встречаются новейшие мелодии ярко индивидуального характера. В большинстве песен часто употребляются речитативные попевки древнего происхождения.

Архаичность многих старинных песен, бытовавших до недавнего времени, объясняется особенностями исторического прошлого эстонского народа. Живя в исключительно тяжелых условиях, под гнетом прибалтийских помещиков, эстонский крестьянин был лишен возможности культурного развития. Этим, видимо, и обусловлена однотонность, недостаточная развитость некоторых старинных песен, сохранивших свои стилистические признаки еще, вероятно, от дофеодального периода.

Изучая эстонские народные песни, исследователь знакомится с основными этапами исторического развития национальной музыки. Об эволюции народных эстонских мелодий можно составить представление, язучая их ладовую структуру.

Древнейшие трихордные напевы восходят, очевидно, еще к первобытно-общинному периоду. В других мелодиях встречаются различные варианты таких ладовых форм, как тетрахорд, основанный на пентатоническом трихорде, диатонические тетрахорд и пентахорд, пентахорд, лишенный верхнего вводного тона, и, наконец, звукоряды с акцентированным верхним вводным тоном. Можно проследить также, как постепенно выявлялись устойчивые и неустойчивые ступени ладов, начиная с архаического «опевания» отдель-

_________

Автор статьи У. Кольк — молодой эстонский музыковед, аспирант университета в Тарту.

ных тонов и до утверждения современного мажора и минора. Можно, наконец, исследовать развитие интонационного языка, начиная с речитативных попевок и кончая широко развитыми, певучими мелодиями; попутно раскрывается процесс постепенного развития интонаций — от чисто речевых, близких говору до подлинно песенных, мелодически распетых…

Как же обстоит дело с научной разработкой этого богатейшего наследия эстонского народного творчества, ценного и для музыковедов, и для композиторов? Откровенно говоря, очень плохо.

За весь досоветский период появились всего две монографии, посвященные эстонской народной музыке (не считая нескольких мелких статей). Одна из них, написанная финном Армасом Лаунисом, — «О характере, происхождении и распространении древних эстоно-финских напевов» — посвящена лишь описанию отвлеченных, метафизически изучаемых ритмических схем. Другая монография — «Эстонские народные напевы» Юхана Цейгера (1934 г.) — при наличии отдельных верных наблюдений несвободна о г глубоко ошибочных националистических воззрений на народную музыку; все народные мелодии в книге искусственно классифицировались по четырем «структурным типам»; эти четыре вымышленные Ю. Цейгером «породистые» ритмические схемы якобы характерны для «исконных» древнеэстонских мелодий. Фетишизируя эти «эстонские праформы», Ю. Цейгер втискивал в свои схемы живую народную музыку со всем присущим ей ритмическим разнообразием. Так как автор при этом на каждом шагу извращал народные мелодии, «исследование» его никак нельзя признать научным¹.

Единственно достоверным трудом по эстонской народной музыке является пока введение в «Антологию эстонских народных напевов», составленное Гербертом Тампере, — обстоятельный очерк, в котором охарактеризованы основные виды древнейших народных напевов Южной Эстонии и формы их бытования.

За последние десять лет сдвиги в эстонской музыкальной фольклористике еще весьма незначительны; в печати появились только четыре статьи, посвященные проблемам эстонской народной музыки (в газете «Сирп я Васар»): в 1949 году Г. Тампере — о славянских влияниях в древнейших эстонских напевах, С. Мидовского — о развитии эстонских колыбельных и пастушьих песен, его же — критика монографии Ю. Цейгера; наконец, в 1951 году статья Э. Лойта об эстонских народных музыкальных инструментах.

Не было за этот период и научных изданий народных песен. В Литературном музее имени Ф. Крейцвальда — при Академии наук Эстонской ССР — хранятся многочисленные, все еще нерасшифрованные фонозаписи и другие материалы. Эти ценнейшие материалы остаются почти неизвестными музыкальной общественности. Следует добавить, что ни композиторы, ни музыковеды почти не посещают музей…

Таким образом, научно обобщенного обзора эстонской народной музыки, ее характерных особенностей, ее истории все еще нет. Правда, основные виды народных напевов, некоторые, наиболее характерные черты их (в особенности старинных жанров) более или менее известны.

Однако все полученные выводы не имеют еще необходимого научного обоснования.

__________

¹О характере рассуждений Ю. Цейгера может дать представление следующий пример. Рассматривая напевы в объеме терции (стр. 133), автор утверждает, что их внутреннюю логику можно постигнуть только путем символики отдельных тонов, причем тоника воплощает народ, терция — короля, а секунда — посредника между ними. Автор умозаключает, что вся цель подобных напевов состоит в… посредничестве между королем и народом. Вряд ли надо комментировать подобные «рассуждения»!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Об изучении эстонского фольклора

У. Кольк

Содержание