Давно занимаясь творчеством Глинки, изучая его рукописи, наброски, партитуры, многочисленные варианты сочинений, я, — насколько это возможно, — пытался овладеть стилистическими особенностями его письма. Незадолго до войны я закончил и подготовил к изданию незавершенную Глинкой партитуру «Увертюры-симфонии на две русские темы».

Таким образом, то, что мне пришлось сделать для фильма, не было откровением и все «досочинения» не выходили за пределы возможного. Мне пришлось написать импровизацию юного композитора и вариации на русскую народную песню «Ой, Иван, ты, мой Иван...». Эту песню я взял из сборника Н. А. Римского-Корсакова и изложил ее в манере глинкинских импровизаций.

Далее, в фильме есть такой эпизод: Глинка сидит за фортепиано; перед ним, на пюпитре, лежит листок с текстом пушкинского стихотворения, посвященного А. П. Керн: «Я помню чудное мгновенье...» Он мучительно сочиняет музыку к этим стихам, пробует разные варианты. До наших дней эти варианты романса не дошли. Мы знаем лишь его окончательный вариант, поражающий своей прозрачной мелодичностью, весенней свежестью и мастерством лирической выразительности. Хуже известного романса — написать не трудно. Поэтому, мне думается, что сочиненные мною варианты его значительно слабее оригинала и Глинка (по фильму) совершенно справедливо их отвергает...

Частично я написал для фильма и собственную музыку. В ней я старался избежать стилистического разнобоя, — чтобы вся музыка фильма, в целом, соответствовала духу эпохи, в которую жил и творил Михаил Иванович. Мною написана песня (в стиле русских народных мелодий начала XIX века) «Уж ты, поле мое...». Она проходит через весь фильм, символизируя связь композитора с народным творчеством. Вторая песня, также сочиненная мною, посвящена теме народного ополчения в Отечественной войне 1812 года. Интонационно она близка хору из оперы «Иван Сусанин» — «В бурю, во грозу...».

И, наконец, бытовая музыка: полонез, вальсы, романсы, народные песни и чисто иллюстративная музыка.

Все, что написано мною, имеет подчиненное значение. Основная и главная задача, которую преследовали авторы фильма, сводилась к наиболее многообразному и яркому насыщению картины музыкой самого Глинки. Она — душа фильма.

Мне приятно отметить, что постановщик картины, Лев Оскарович Арнштам, сам является музыкантом. Он окончил по классу фортепиано Ленинградскую консерваторию, хорошо знает и любит Глинку, понимает его значение в развитии русской музыкальной культуры. Это обстоятельство имело немалое значение для успеха всего дела.

Несколько слов о самом фильме. Весь творческий коллектив работал над его созданием с огромным увлечением. Всем нам хотелось средствами такого могучего искусства, каким является кино, воссоздать во всей монументальности, жизненной правдивости и красоте образ Михаила Ивановича Глинки — человека, который сумел подняться на вершину музыкального творчества, который глубоко понимал народную песню и не столько цитировал ее, сколько создавал в ее духе свою музыку. И даже обращаясь к народным мелодиям Запада, он, равняясь по пушкинскому складу мышления, так же как и великий поэт, добивался реалистического народного языка музыкальных образов. Оттого-то тема Родины стала основой в его творчестве.

То немногое, что имеется о Глинке в литературе, дает недостаточно глубокое представление о нем, как о человеке и художнике. Сам он в своих «Записках» несколько зашифровал себя, повествуя о малозначительных и второстепенных эпизодах из своей жизни. Предполагают, что делал он это сознательно, из цензурных соображений, желая затушевать свои искренние симпатии и связь с декабристами! Возможно, были и другие соображения.

Думается, фильм о Глинке, являющийся первой серьезной попыткой раскрыть во всей полноте образ этого замечательного музыканта, будет способствовать еще большему пониманию его гениальных творений самыми широкими народными массами. Именно для народа он писал свою музыку.

В. Шебалин

О народном музицировании Югославии

(Из введения в русское музыкальное славяноведение )

Академик Б. АСАФЬЕВ

Интереснейший и глубочайший по содержанию своему и истокам музыковедческий объект: юго-славянское народное музицирование как единство «устного творчества-исполнительства». В своем интонационном богатстве и многонаправленности, в своих далеких истоках и пышном окружении народная музыка Югославии поражает не только жизнеспособностью и жизнеупорством, а также лирической цветистостью и красочностью своих «диалектов», — но и сохранением давних общечеловеческих традиций и, что особенно существенно, закономерностей становления интонационного искусства слова-тона.

Культура музыкально-интонационная в пределах народной музыки устной традиции отслоилась во многих странах как продолжительная и запаздывавшая по отношению к быстрой (относительно, конечно) эволюции музыки профессионально-письменной. В различных странах это происходило по-разному, с различным отношением к своему собственному народному наследию (процесс очень важный и особенно счастливо сложившийся для русской музыкальной культуры).

Переход от народного устного интонационного искусства к индивидуально ярким явлениям музыкального творчества совершался неоднотипно, но имел в себе всюду некие непреложные закономерности. И в данном отношении, скажем, деятельность трех «выдвиженцев» национальных музыкальных культур XIX столетия: Глинки — Сметаны — Грига, — при всем различии их индивидуальностей и культур, их выдвигавших, содержит в себе общие предпосылки.

В эволюции юго-славянской музыки, по вполне понятным государственным, оборонно-политическим причинам, запоздал процесс централизации музыкальных диалектов — поместно-национальных и племенных. В этом отношении явление Глинки у нас было подготовлено XVII и особенно XVIII веками развития русской музыкальной культуры из устного искусства интонирования и «распевного стиля» и всей вариантности диалектов — в централизованное (по своим установкам и принципам формования) искусство музыки. В свое время этот процесс централизации поместных музыкальных диалектов своеобразно пережили и западноевропейские страны: Италия, Франция и Германия. Раньше всех и исчерпывающе — Италия. Во Франции большую роль в этом становлении сыграл Париж, центр художественной культуры, и его песня. Характерно, что во Франции процесс «собирания» или централизации музыкальных поместных диалектов не закончился до сих пор: достаточно хотя бы кинуть взгляд в официальные школьные сборники французских народных песен по департаментам и в какой-нибудь

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

В. Шебалин

О народном музицировании Югославии

(Из введения в русское музыкальное славяноведение )

Содержание