Две декады

В мае — июне 1940 г. Москва была свидетельницей двух выдающихся событий художественной жизни: декады ленинградских театров и декады белорусского искусства.

Трудно сравнивать оба эти явления.

Ленинградцы демонстрировали вековую художественную традицию, восходящую к классическим временам Осипа Петрова, Направника, Ф. Стравинского, корифеев русского придворного балета.

Белоруссы показывали молодое, совсем еще не оперившееся искусство, насчитывающее не более десяти — пятнадцати лет жизни.

Ленинградцы блистали тонким сценическим мастерством, прекрасной режиссерской выдумкой, необыкновенным чувством музыкального ансамбля.

Белоруссы обнаружили, прежде всего, непосредственность и свежесть дарований, близость к замечательным традициям народной — хоровой и инструментальной — музыки.

И при всем этом коренном различии — обе художественные делегации, побывавшие в столице, обнаружили некие общие качества, типичные для всей нашей музыкально-театральной культуры. Это общее выражается в чрезвычайно интенсивном развитии советского музыкального театра, в смелом выдвижении новых молодых мастеров искусства, радующих своей талантливостью, в беспокойных поисках новых стилевых приемов исполнительства (что особенно ярко сказалось в балетных постановках), в здоровом стремлении к органическому единству — синтезу всех элементов музыкального спектакля.

Белорусская музыкальная культура не имеет почти никаких традиций. Русские музыканты-классики, так много и широко увлекавшиеся украинской песней, совершенно не затронули интересную и самобытную область белорусского фольклора. Белорусская музыка не имела и своих национальных классиков, какими были Лысенко на Украине или Палиашвили в Грузии. Наконец, первые композиторы советской Белоруссии в подавляющем большинстве лишь в последние годы связали свою судьбу с белорусским народом и его искусством; естественно, что не все из них успели тесно и органично сжиться с белорусской национальной культурой.

Подлинной душой декады была белорусская народная песня, о богатстве и своеобразной выразительности которой мы, к сожалению, почти не имели представления. Эта песня скромна и трогательна, как скромна в своей девственной прелести природа Белоруссии, — ее болотистые равнины, ее свежие березовые рощи, ее дремучие, непроходимые леса.

Спектакли декады хорошо раскрыли перед нами эту красочную гамму белорусских пейзажей: их краски не столь пышны и великолепны, как в гоголевской Украине, а задушевны, мечтательны, акварельны — сочетание голубоватых, золотистых, зеленоватых, серых тонов...

Так же бесхитростна и задушевна белорусская песня, то невыразимо печальная, воспевающая горечь и обиду угнетенной крестьянской женщины, то веселая, лукавая, по-детски шаловливая. Щемящая печаль, выраженная,

в предельно простых и удивительно проникновенных интонациях, — была наиболее характерным настроением старой белорусской песни; недаром даже популярнейший белорусский инструмент, жалостливый спутник деревенских пастухов, метко прозван «жалейкой». И наоборот, сколько непередаваемой грации в веселых белорусских танцах — в огневой хмельной «Лявонихе», в забавной «Юрочке», — как бы объединяющих в себе ритмическую остроту и напористость гопака с легкостью и изяществом деревенской кадрили.

Все эти ценнейшие мелодические резервы, лежавшие нетронутыми в течение столетий, впервые разработаны советскими профессиональными музыкантами. Это открытие новых музыкальных богатств несомненно пополнило и обогатило все более растущую сокровищницу советской музыки.

К чести белорусских композиторов, надо отметить в их творчестве очень полный охват жанров — оперы, балеты, симфоническая музыка, развитое хоровое искусство. Огромным достижением является самый факт появления — за короткий срок — 5–6 новых национальных опер и балетов. И «Цветок счастья», и «Соловей», и «Михась Подгорный», и «В пущах Полесья» — возникли за последнее пятилетие. Если не учитывать некоторую, вредящую делу «авральность», предшествующую обычно национальным декадам, перед нами окажется явление, беспримерное по плодотворности и художественной значимости.

В операх белорусских композиторов привлекательнее всего близкая связь с национальной литературой и народным эпосом Белоруссии. В основу первых белорусских опер легли сюжеты выдающихся национальных писателей и поэтов (Якуб Колас, Петрусь Бровка) или излюбленные старинные народные сказания («Цветок счастья»). Если драматургия новых опер не всегда обнаруживает исчерпывающее знание оперной специфики, то язык либретто почти всегда свеж и сочен. Первые белорусские музыкальные спектакли развернули перед нами широкую панораму национального быта Белоруссии, ее обычаев, ее природы, ее тяжелого бесправного прошлого, ее славной революционной борьбы. Несколько новых замечательных музыкально-сценических портретов пополнили собой галерею образов, созданных советской оперой: и мужественный дед Тарас («В пущах Полесья»), и глубоко человечная натура Марыси («Михась Подгорный»), и забавный балагур Микита («Цветок счастья»), и изуродованный мерзкой жизнью забулдыга Савка — все это живые, национальные белорусские образы, окрашенные к тому же свежим фольклорным колоритом. Созданию этих образов способствовали прекрасные мастера белорусской оперы и, в первую очередь, Лариса Александровская, подлинно народная артистка, весь музыкально-сценический облик которой определяется живым восприятием действительности, национального быта, а не соответствующим оперным амплуа.

Превосходным дарованием характерного актера-певца обладает П. Засецкий; его «дед Микита» совершенно органично сочетает в себе меткую песенно-мелодическую характеристику с правдивым сценическим портретом, полным национального своеобразия. Также запоминаются зрелые оперные мастера — В. Лапин, С. Друкер, А. Арсенко, Р. Млодек, И. Муромцев и другие. Несколько наивный в своем примитивном «бодрячестве» солист балета С. Дречин (Симон в «Соловье») также в конечном счете создает острый, резко запоминающийся сценический рисунок.

Первые произведения белорусского музыкального театра продемонстрировали и немало существенных недостатков этого молодого искусства.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Две декады

Содержание