C-dur), чему, конечно, и большой мере способствует самый тип его игры. Монументальная простота внешних очертаний при большой внутренней динамике — вот то ценное и подлинно бетховенское, что хорошо удается Гилельсу. Еще более яркое впечатление произвело его исполнение «Петрушки» Стравинского. Красочная полнота, разнообразие оттенков и весь жизненный импульс этих народных сцен, воссозданных артистом, казалось, превосходил выразительные возможности фортепиано. Из мелочей замечательно сыграны были «Танцы» де-Фалья и «Маргаритки» Рахманинова.

Владимир Софроницкий — тонкий знаток и один из лучших у нас исполнителей музыки романтиков. После шумановских вечеров Софроницкий выступил с необычной для него программой, целиком посвященной Бетховену. Естественно, что артист, обладающий столь ярко выраженной индивидуальностью, показал нам «своего» Бетховена. Это был Бетховен порывистый, взволнованный, богатый тонкими оттенками лирики. Естественно, также, что Софроницкому лучше всего удались такие наиболее романтические страницы Бетховена, как соната ор. 27 cis-moll («Лунная»), как «Прощание», и «Разлука» из сонаты op. 81а Es-dur, как первая часть гениальной Appassionat’ы. Если в эпизодах динамических Софроницкому иногда не хватает волевой собранности и широты дыхания, то в музыке, подобной первой части «Лунной» сонаты, его тонко артистическая игра доставляет глубокое художественное удовлетворение.

К. Игумнов в своей очередной программе исполнил ряд пьес Мендельсона и Шуберта, а также два крупных произведения Шумана («Крейслериану», «Фантазию»). Большая часть этой программы как нельзя лучше соответствовала личным склонностям Игумнова — замечательного интерпретатора фортепианной лирики. Немногим доступна та высокая простота, какую он привносит в свое исполнение «песен без слов». Принадлежат ли эти пьесы Мендельсону, Рубинштейну или Чайковскому, мы всегда чувствуем в них индивидуальность самого артиста, с его необыкновенно целомудренным и поэтичным ощущением лирики «простых чувств».

Г. Нейгауз выступил с программой, посвященной фортепианной музыке русских композиторов XX века. Как и всегда, исключительно яркими были его исполнения Скрябина. Капризный рисунок скрябинской музыки, как известно, не получил точного выражения в нотных записях композитора, и простое «прочтение» этих записей дает лишь самое приблизительное представление о замыслах гениального музыканта. Нейгауз умеет воссоздать живого Скрябина, со всей его неуловимо тонкой сменой выразительных оттенков. И, что особенно ценно, он замечательно чувствует и передает ту мятежную стихию скрябинского мира, которая еще Плехановым (близко знавшим композитора) была отмечена в свое время, как выражение предгрозовых устремлений великого русского композитора. В этом смысле хочется особенно отметить исполнение Нейгаузом 7-й сонаты и поэмы «К пламени». Неутомимый пропагандист фортепианного творчества советских композиторов, Нейгауз исполнил в своем концерте мало известную «Балладу» Ан. Александрова, 3-ю сонату Н. Мясковского и несколько пьес С. Прокофьева.

Два вечера Виктора Мержанова явились началом публичной концертной деятельности молодого пианиста. Концерты укрепили ту высокую оценку, которую Мержанов получил на недавно закончившемся исполнительском конкурсе. Блестяще одаренный и творчески энергичный, он очень быстро справляется со стадией «первоначального накопления» исполнительского опыта, с каждым концертом приобретая всё большую артистическую свободу. В публичных выступлениях молодой пианист еще ярче, чем на конкурсе, показал свои виртуозные данные (этюды Паганини — Листа). Правда, Мержанов еще не всегда умеет сделать виртуозность «незаметной», целиком подчинив ее музыкальному образу произведения. В таких сложных произведениях, как «Фантазия» Шопена, это приводит к некоторой разорванности формы. Но в исполнении той же «Фантазии» Мержанов обнаруживает исключительно ценную — именно для молодого пианиста — способность увлечься и увлечь слушателя музыкой внешне неэффектной, сосредоточенно-лирической. Эта черта особенно ярко проявилась в его превосходном исполнении «Времен года» Чайковского.

В активной концертной деятельности Святослава Рихтера самым значительным фактом явилось предпринятое им и уже близкое к завершению исполнение всех 48 прелюдий и фуг Баха из «Wohltemperiertes Klavier» — задача, посильная, как известно, лишь пианистам очень большого масштаба. Рихтер играет Баха очень просто и строго, чуждаясь какой бы то ни было аффектации, но всё время давая чувствовать напряженный внутренний ток этой музыки, полет ее философской мысли.

Рихтер обладает способностью с необычайной быстротой овладевать новым репертуаром, и его программы в этом смысле отличаются особой свежестью. Иногда — пианист не справляется с «натиском» своего темперамента и теряет столь свойственное ему вообще ясное ощущение формы (например, в Appassionat'e Бетховена). Последний концерт Рихтера был одним из лучших его выступлений в нынешнем сезоне. Кроме очередных 8-ми прелюдий и фуг Баха, пианист отлично исполнил «Фантазию» Шуберта и сонату Гайдна.

В числе выдающихся фортепианных вечеров должен быть отмечен концерт Марии Гринберг при участии певицы Нины Дорлиак. Пианистка выступила с очень интересной программой, в которой, наряду с Шуманом, были исполнены произведения молодого, высокоодаренного композитора Моисея Вайнберга (фортепианный цикл «Детская тетрадь» и вокальный цикл еврейских несен, обаятельно и одухотворенно спетых Ниной Дорлиак). По зрелости своего мастерства, а главное, по реалистической цельности художественного мироощущения, М. Гринберг — одно из самых привлекательных явлений музыкальной Москвы. В ее полновесной и увлекательно динамичной игре есть много общего с исполнительским стилем Гилельса. Особенно хорошо Гринберг исполнила «Симфонические этюды» Шумана и (на бис) «Токкату» Равеля.

В обзоре этой на редкость богатой серии концертов, в сущности, — настоящего фестиваля советского пианистического искусства, нельзя не упомянуть об интересной программе Льва Оборина (концерты Гайдна, Шумана, 3-й концерт Рахманинова). Но могу именно лишь упомянуть, так как, к большой досаде, послушать эту программу мне не пришлось.

Д. Житомирский

Новинки советской музыки по радио

В радио-концертах «Новинки советской музыки» за последнее время был показан ряд камерных произведений советских композиторов. Слушатели имели возможность познакомиться с самыми различными образцами нашей камерной музыки — от фортепианных миниатюр до крупных циклических форм.

В концерте 14 февраля Николай Раков исполнил несколько фортепианных пьес из недавно законченного им цикла. Это — пьесы, не претендующие на виртуозный блеск или философскую глубину содержания. Контрастные по характеру, они — в целом — носят лирический оттенок. В них привлекает разнообразие ритмов, продуманная лаконичность формы (что называется, — ни одной лишней ноты!). Скромная фортепианная фактура отнюдь не лишает эти пьесы интереса с чисто пианистической точки зрения. Прозрачность музыкальной ткани, тонкость нюансировки, изысканная простота гармоний, — потребуют от исполнителя «ювелирной» работы в отделке деталей каждой пьесы. Проводя аналогию с живописью, автор справедливо сравнивает эти пьесы с рядом акварельных этюдов.

В этом же концерте были исполнены четыре романса Владимира Крюкова, из его цикла на стихи русских поэтов: «Есть в осени первоначальной» (слова Тютчева), «Как много ты в немного дней» (слова Баратынского), «Пусть светит месяц — ночь темна» (слова Блока) и «Следить твои шаги» (слова Фета). Романсы свидетельствуют о том, что их автор — высоко-культурный музыкант, в творчестве которого своеобразно преломлены скрябинские традиции. Можно спорить о том, правильно ли автор «прочел» стихи поэтов, то есть, создал ли он музыкальные образы, адекватные поэтическим, или нет; но то, что автор прочел эти стихи по-своему весьма убедительно и нашел для них эмоционально насыщенное и искреннее музыкальное воплощение — это бесспорно. Наиболее выразительны романсы па стихи Блока и Фета; эмоциональный мир автора представлен в этих произведениях наиболее полно и разнообразно.

Романсы Крюкова с большим настроением спела заслуженная артистка республики Н. П. Рождественская, которой прекрасно аккомпанировал А. Бернар.

В заключение концерта были исполнены три части из 4-го струнного квартета Григория Гамбурга. Этот квартет написан в форме пятичастной сюиты. Будучи долгое время участником одного из лучших камерных ансамблей — квартета имени Страдивариуса, автор в совершенстве владеет техникой квартетного письма. Несмотря на значительные технические трудности. — в квартете всё удобно и практично, всё звучит «по-квартетному». Нужно лишь отметить, что иногда техническая сторона затушевывает эмоциональный тонус сочинения. Наряду с оригинальными мелодиями, автор умело разрабатывает в квартете фольклорный материал различных народностей. Так, третья часть — небольшое скерцо, в основу которого положена башкирская народная тема танцевального характера. Четвертая часть — «песня», протяжная и широкая; она написана в духе русской народной песни. Пятая часть — финал, стремительный, веселый, остроритмованный. В среднем, более медленном эпизоде финала, использована тема узбекской народной песни.

Как всегда мастерское исполнение про-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Д. Житомирский

Новинки советской музыки по радио

Содержание