лекся прежде всего их музыкой, а также инструментальными и вокальными произведенями Франца Листа, и это, главным образом, вызвало соревнование с моей стороны. Чтение литературных произведений не вызывало во мне такого творческого подъема, как образцовые музыкальные произведения.

Однажды в частном музыкальном кружке я слышал некоторое музыкальное произведение, которое мне понравилось. На мой вопрос, кто его автор, мне ответили, что это мое ученическое произведение, которое я совершенно забыл. Этот случай также произвел на меня впечатление, и я сразу стал после продолжительного перерыва много сочинять.

Приемлемые заказы на произведения не только не связывали меня, но, наоборот, воодушевляли меня. Например, я с особенным рвением и подъемом в довольно короткий срок сочинил балет «Раймонду» и музыку к «Царю Иудейскому». Картины природы, восхищавшие меня во время путешествия по Испании, Швейцарии, Крыму и Кавказу мало оставили печати на моем творчестве, — очевидно, кочевая жизнь менее способствовала моей композиторской работе.

Гениальным композитором я назвал бы того, у которого ярко очерченная высокохудожественная индивидуальность, в чем он неповинен, а также и совершенная обработка своих мыслей, для чего уже требуются знания и техника. Таковы, например, И. Бах, Моцарт, Глинка и др. Из всего вышеизложенного следует, что творчество состоит из двух отделов: первый есть непосредственное творчество, сила созидательная, что дается свыше, второй же — подчас, так сказать, черная математическая работа. То и другое должно быть в тесном единении, и это есть вдохновение в целом произведении.

Подготовили к печати

И. Ямпольский и

А. Штейнберг

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Дискуссия о музыкальной критике¹

Заседание Музыковедческой комиссии Союза советских композиторов СССР, посвященное текущим вопросам музыкальной критики, открылось вступительным словом С. И. Шлифштейна, отметившего, что собрание носит до известной степени импровизированный характер, поскольку в нем отсутствуют специально подготовленные доклады. Цель собрания — обменяться мнениями по вопросам, чрезвычайно волнующим музыкальную общественность, по имеющим место фактам непонимания роли музыкальной критики, — фактам, вызывающим глубокую и законную неудовлетворенность в нашей среде.

С. И. Шлифштейн характеризует многообразие советской музыкальной культуры и указывает, что это многообразие почти не находит освещения на страницах нашей прессы. Даже в «Советском искусстве» — специальной газете по искусству — многое, и при этом зачастую очень значительное, обходится молчанием, или, в лучшем случае, фиксируется в беглых строчках репортажа, ничего по существу не говорящих о явлениях искусства. Редко когда появляется толковая, профессионально написанная рецензия о новом произведении или концерте, а о статьях по общим, принципиально-творческим вопросам, о статьях проблемных — и говорить не приходится. Пора перейти к осмысливанию и обобщению процессов, происходящих в нашей музыке в целом. Процессы эти грандиозны. Истекшие годы были годами всемирно-исторических побед советского симфонизма, годами настоящего ренессанса камерной музыки в нашей стране, серьезных успехов песенного творчества, возросшей зрелости нашего исполнительства. Это были годы глубокого осознания величия русской музыкальной культуры и преемственных исторических связей с ней нашей советской музыкальной современности. Это были, наконец, годы окончательного утверждения и всеобщего признания за нашей музыкальной культурой ее первенствующего положения в мире.

Эти победы завоеваны нашей музыкой в настойчивой борьбе с трудностями, сопутствующими развитию не только отдельных художников, но и целых областей нашего музыкального творчества. Отсюда — ответственная направляющая роль критики: расчищать путь всему, что появляется в нашем творчестве яркого, смелого, талантливого. Но, как известно, истина рождается в спорах. Наличие в нашем искусстве различных творческих направлений делает естественным и закономерным существование у нас различных точек зрения.

Трибуной творческих обсуждений и компетентного обмена мнениями должна быть, в первую очередь, газета «Советское искусство». Этого своего прямого назначения газета не выполняет. На протяжении почти двух лет газета не провела ни одного обсуждения, ни одной дискуссии ни по одному значительному произведению или исполнительскому событию, хотя жизнь наша дает к тому немало поводов. Те же две «дискуссии» — о массовой песне и об оперном творчестве, которые были проведены, — при всем желании трудно назвать дискуссиями. В частности, на оперной дискуссии не было поднято никаких новых творческих вопросов, не было сделано даже попытки конкретного анализа хотя бы одной оперы из числа 30 новых опер, созданных композиторами за последние годы. Статья И. Ф. Бэлзы, которой редакция открыла дискуссию, состояла из общих мест и повторения давно уже всем известных истин. Ни одного критика, кроме Бэлзы — руководителя музыкального отдела газеты — редакция не привлекла к участию в дискуссии. Это не случайно. Значительная часть наших критиков фактически отстранена от участия в музыкаль-

_________

¹ 27 и 30 апреля 1946 года, в Доме композиторов в Москве состоялось совещание, посвященное советской музыкальной критике, организованное Музыковедческой комиссией Союза советских композиторов. Мы даем на основе выправленной стенограммы сжатое изложение хода совещания. — Ред.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

Дискуссия о музыкальной критике1

Содержание

Дискуссия о музыкальной критике¹