даже вспоминать, и желательно скорее забыть о случившемся. До свиданья. Никого почти не вижу, и сведений мало имею.

Пиши

твой А. Глазунов

[№ 38]

29 июня 1908

СПБ. Озерки

Дорогой Семен Николаевич!

В девятый день после кончины Николая Андреевича я прямо с кладбища поехал на квартиру покойного. Как мне кажется, — Надежда Николаевна сильнее всех остальных членов семьи чувствует семейное горе, — у нее какое-то застывшее лицо, и ее обычная улыбка ни разу не появилась на губах.

Семья должна была остаться несколько дней в городе, а затем переехать в деревню, где в настоящую минуту все и находятся. Стало быть там (Ст. Плюсна, имение Любенск) Над[ежда] Николаевна, Надя с мужем, Андрей и Владимир. Остальные — Соня и Миша живут по соседству.

Во время моего пребывания на Загородном¹ Над[ежда] Николаевна показывала мне рукописи Н. А.:

а) совершенно готовые сочинения:

1) фортепианное трио, 2) струнный квартет, 3) итальянскую песенку «Funiculi», разработанную для оркестра (партитура); б) записные нотные книжки с эскизами тем, гармонических ходов, предназначавшихся для старых и вновь задуманных произведений (опера «Небо и земля», «Стенька Разин»); в) руководство по инструментовке с окончательно разработанной 1-й главой. Материалы существуют для всего руководства, равно как и выбор нотных примеров исключительно из произведений автора руководства. Весь текст в полном порядке, так что над редакцией руководства не придется много трудиться.

Штейнберг обещал подготовить предварительную редакцию, и затем мы с ним установим окончательную². Кроме того Над[ежда] Ник[олаевна] сообщила мне, что нашлись мемуары Н. А. с 1892–1905 г., но прежде чем их показать мне, она хотела сама ознакомиться с их содержанием. Также остались несколько статей, напр[имер] о «Снегурочке», о дирижерстве и др[угих] вопросах³. Этим летом Н. А. хотел составить из «Китежа» и «Золотого Петушка» две концертные сюиты и имел планы, которые сообщил Штейнбергу, а он передал их мне. Я думаю привести в порядок сюиту из 3[олотого] Петушка⁴.

Надежда Николаевна просила меня собрать письма Н. А. и передать их ей для ознакомления.

Гипсовой маски не успели снять с покойного.

Будь здоров. Желаю тебе всего хорошего.

Искренно преданный тебе А. Глазунов

1 Римский-Корсаков жил в Петербурге на Загородном проспекте, в доме № 28.

2 Книга Римского-Корсакова «Основы оркестровки» вышла в свет в 1913 году, под редакцией Максимилиана Осеевича Штейнберга.

3 Музыкальные статьи и заметки изданы в 1911 году, со вступительной статьей Михаила Фабиановича Гнесина.

4 Сюиту из оперы «Золотой петушок» «привел в порядок» М. О. Штейнберг.

Подготовила к печати и комментировала

Р. Глезер

Неизданное письмо А. К. Глазунова

Публикация Центрального Государственного Литературного Архива

Настоящее письмо адресовано профессору Сем. О. Грузенбергу и является ответом на запрос последнего — в связи с работами Грузенберга по психологии творчества¹. Письмо представляет безусловный интерес, как одно из немногих высказываний Глазунова о музыкальном творчестве, вскрывающее своеобразные черты его собственного творческого процесса.

Автограф, хранящийся в Центральном Госуд. Литературном Архиве, написан карандашом и, очевидно, является черновиком. Сохранился и конверт, с надписью: «С. Грузенбергу», и дальше: «Получено от А. Глазунова 1-го февраля 192[4] г.»².

[1 февраля 1924 года]

Очень трудно ответить на вопрос, каким образом зарождаются музыкальные мысли, каков дальнейший творческий процесс и какие условия жизни способствуют творческой работе. У меня дело обстояло в общих чертах так. Сначала при импровизировании за фортепиано или же непосредственно, например, во время прогулок или [...... неразборчиво], приходили в голову мелодии или так называемые темы. Если тема заимствованная, как например, народная, то она должна сродниться и сделаться как бы собственной, одновременно с темой должна представиться гармонизация ее в общих чертах. Тема появляется в виде более или менее краткого эпизода, и когда говорят о композиторах, что у них крупные произведения вылились непосредственно сразу, то я этому мало верю. За сим начинается работа временами мучительная. Необходимо пользоваться мастерством выработанной годами техники, постоянно проверять себя чутьем формы, не подчиняясь ей в то же время рабски. Вся творческая работа должна проходить в голове, согреваемая огнем вдохновения [... неразборчиво]. Отдельные, составные части целого приходится нередко |надо] отмеривать и остановиться на том, что вполне удовлетворяет творческое чутье. Этот момент один из самых мучительных, и если развитие мысли в произведении в законченном виде явится гладким и естественным, то впоследствии сам автор нередко забывает, сколько он ломал себе голову над спайками отдельных моментов. Что касается того, что дает толчок творчеству, то и на это трудно ответить. Поясню это на собственном примере. Для творчества необходима свобода и сосредоточенность, причем некоторые неудобства обстановки не препятствовали в моей жизни творчеству, когда ничто не смогло охладить разгоряченный мозг. Однако лучше всего мне сочинялось летом, когда я проводил его многие годы на нашей даче в Озерках, среди почти полного уединения. Я начинал работу после 12 часов дня, до этого я намечал только, сколько я должен был сделать за день, припоминая сделанное накануне. Конечно, речь шла о сочинении уже заранее обдуманном и более или менее близком к окончанию. После 12 часов я начинал «думать» и мозг мой постепенно согревался. Записывал я большею частью всё начисто, так как все голоса моего произведения до подробности мне ясно представлялись в голове так называемым внутренним слухом. Если что-либо мне не удавалось, я садился за рояль, прислушивался к сочиненному или бродил по дорожкам любимого сада. К ночи мне удавалось больше, я заканчивал написанную часть работы и нередко продолжал ее дальше, не желая оторваться. Ложился поздно — около 2–3 часов. Если мне за день удавалось выполнить свое задание, то я спал хорошо, если нет, то долго не мог заснуть. Помню однажды случай, когда мне не удавалось одно место в сочинении. Во сне я его придумал и когда проснулся, то всё сочинение было готово. Будучи юношей учеником реального училища, я, под влиянием изучения теории музыки и ознакомления с музыкальной литературой, сочинял почти ежедневно. Знакомство в 1881 году с представителями «Молодой русской школы», необыкновенно радушно принявшими меня в свои ряды, очень вскружило мою голову и дало новый толчок к творчеству. Я ув-

_________

¹ См. С. О. Грузенберг, Психология творчества. Минск, 1923. Гений и творчество. Л. 1924. В последней работе указана точная дата письма и приведена небольшая цитата из него (стр. 167).

² На конверте последняя цифра стерта.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Неизданное письмо А. К. Глазунова

Содержание