Выпуск № 3 (88) | 1941 - страница 7

НА ПОДСТУПАХ К ОПЕРНОЙ КЛАССИКЕ

Многие черты лучших советских опер становятся особенно ясными при сопоставлении их с произведениями других жанров музыки — симфониями, ораториями и т. д. Так, достижения Хачатуряна в его «Поэме о Сталине», в его концертах проливают дополнительный свет на основные тенденции развития национальных оперных культур. При оценке «Семена Котко» Прокофьева нельзя игнорировать его «Александра Невского», «Здравицу». Оперы Коваля и Шапорина выражают те же идейно-стилистические тенденции, которые воплощены в превосходных ораториях этих композиторов.

Такие сопоставления помогают уяснить те особенные трудности, которые стоят перед оперой. Как ни разнообразны и обильны плоды творчества оперных композиторов, не приходится оспаривать того, что у нас еще нет оперных произведений, могущих по своей внутренней органичности, стилистической завершенности и художественной полноценности стать в один ряд с «Поэмой о Сталине» и инструментальными концертами Хачатуряна, с 5-й симфонией и квинтетом Шостаковича, с лучшими симфониями Мясковского, с «Александром Невским» Прокофьева.

Среди монументальных жанров опера — самое демократическое и, в то же время, наиболее сложное искусство, требующее от композитора самого широкого идейного и художественного диапазона. Советская опера сегодня еще не удовлетворяет тем громадным идейно-воспитательным требованиям, которые предъявляются к ней.

Думается, что значительно ускорится процесс восхождения к высотам советской классики, если мы будем привлекать внимание композиторов к задачам еще нерешенным, к задачам многочисленным и трудным, требующим исключительного напряжения творческих сил.

Несколько слов о тематике советской оперы, о ее ограниченности. Разумеется, темы гражданской войны, которые преимущественно разрабатывались в наших операх, еще долго будут привлекать внимание советских композиторов. Но допустимо ли игнорировать годы, прошедшие после гражданской войны, период, с которым связан богатейший жизненный опыт советских людей, период, когда формировались новые моральные качества социалистического общества? Терпимо ли, что к сегодняшнему дню композиторы обращаются случайно и робко, а, обращаясь, берут лишь темы мелкие, лишенные большого общественного пафоса, напряженности и силы?

Даже в лучших советских операх содержание еще лишено подлинной философской глубины; даже в них сложные идейные задачи остаются пока нерешенными и часто подменяются задачами побочными, второстепенными. Герои первого плана обычно оказываются бледнее тщательно вырисованных побочных персонажей. Это можно подтвердить на примере «Тихого Дона», где сильны побочные персонажи, но где менее убеждает образ Григория. В «Поднятой целине» очень хороша Лушка, характерны и рельефны второстепенные персонажи, но образ Давыдова нас не удовлетворяет. В опере совсем иного типа и направления — в «Семене Котко» — мы находим аналогичное соотношение между главным и побочным: прекрасен типаж второго плана, но Семен не убедителен, не ярок. Список примеров можно продолжить. Основной вывод таков: нет еще в советской опере больших человеческих образов, больших человеческих портретов. Герой нашего времени еще не нашел своего выражения в опере.

Крупнейшей помехой, ограничивающей идейные масштабы многих советских опер, являются натуралистические тенденции, порождающие боязнь типизации, романтического пафоса, возвеличения образов и героев.

Умение выйти за пределы одного факта, за пределы детали, хотя бы и вполне достоверной и жизненно-реальной, но еще не дающей материала для полного осмысливания процесса; умение отбрасывать ненужные детали, усиливать, сгущать, сливать воедино многие штрихи и в итоге создавать подлинно обобщенный образ, — это умение является определяющим свойством художника-реалиста .

Этим умением обладали классики, создавшие ряд многогранных, совершенных героических образов, в которых жизненная и конкретная сила сочетается с силой обобщения и типизации. А ведь для буржуазных художников поиски положительных образов были чрезвычайно трудны, и такие гармонические, цельные герои, как Орфей, Леонора, Зигфрид, Сусанин, Игорь, в сущности, в классических операх единичны. Значительно чаще в искусстве XIX в. встречается образ героя, находящегося в состоянии неразрешимого конфликта с обществом, со средой, героя, обреченного на гибель. Таковы в большинстве герои Мейербера, Верди...

Наша современность дает художникам богатый и благодарный материал для воплощения в искусстве героического образа. Сколько великих характеров, людей доблестных и героических, подлинных богатырей выдвинула и выпестовала наша революционная эпоха! Все, что составляло человеческую славу и гордость во все века — нравственная чистота и ум, бесконечная преданность идее и неиссякаемая творческая энергия, человеческая душевность — с небывалой силой воплотилось в крупнейших деятелях нашего времени, полководцах революции, вождях большевистской партии — в Чапаеве, Фрунзе, Щорсе, в Серго, Кирове, Чкалове... У этих героев есть одна могучая черта, отличающая их от героев прошлых времен, — это неразрывная идейная слитность с народом, с революционным общественно-историческим движением. В этом их особая красота и привлекательность для художника. Нужно ли напоминать, что для художника, берущего героическую тему и героический образ, нетерпима система приемов натуралистического искусства. А ведь именно натуралистическими чертами отмечены те немалочисленные оперы, авторы которых попытались вывести в искусстве образы героических полководцев революционной армии в период гражданской войны. Мы знаем оперы, где участвуют Фрунзе, Щорс, Чапаев, Котовский. Но в них лишь имя героя, да отдельные малозначительные биографические детали и факты, второстепенные побочные явления. Такие оперы в лучшем случае могут претендовать на значение иллюстраций к биографии героя. Чаще же они лишь дискредитируют героическую тему. В них образ оказывается приниженным, лишенным черт героического и великого.

Портрет героя, великого человека нашей эпохи, еще не написан советскими оперными композиторами. Нерешенность этой задачи неизмеримо ограничивает идейный диапазон советских опер, их воспитательную силу. Без образа героя не может быть искусства философски-обобщенного, действенного, зовущего к подвигам, внушающего определенную систему общественного поведения.

Не решена еще в оперном искусстве задача поэтического воплощения «простого» советского человека. Наши слушатели жаждут увидеть на сцене себя, такими, как они есть в жизни, но в типизированном, очищенном от всего случайного и мелкого, виде.. Это — задача, которую формулировал Чайковский, когда говорил о «существах, подобных мне, испытывающих ощущения, мною также пережитые», — задача, гениально осуществленная им в галерее живых человеческих типов. Эту же задачу выполняла вся русская классическая литература XIX в., выполняли Верди, Бизе. Показать красоту, насыщенность, содержательность и целеустремленность

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

НА ПОДСТУПАХ К ОПЕРНОЙ КЛАССИКЕ

Содержание