Выпуск № 3 | 1941 (88)

четырехголосной фуги с драматически яркой разработкой. В этом сказалось настоящее стремление к обобщенной трактовке образа. Фактура фуги, хотя и носит на себе следы внимательного изучения Баха, ничего общего не имеет с ординарным эпигонским «контрапунктированием». Самый характер избранного тематического материала и органическое претворение его ладово-гармонических особенностей позволяют Мшвелидзе находить интересные фактурные и ритмические подробности, усиливающие художественную выразительность звучания. Интересно, что в теме фуги мы узнаем только что прозвучавшую идиллическую тему чонгуриста, но резко преображенную. Порученная трем фаготам, она мрачно звучит в низком регистре, постепенно охватывая все более высокие звучности:

Прим. Тема фуги

Ритмический рисунок темы полон тревожных перебоев. Ее упругая ритмика, основанная на чередовании трехдольных и двухдольных размеров, лишена автоматизма равномерной моторности. Интересно отметить, что в теме фуги мы узнаем характерное для музыки многих народов Кавказа чередование двух квинт, сползающих на большую секунду вниз.

Грандиозная фуга, романтическая по своему колориту, приводит к драматической кульминации, звучащей мощно и полнокровно:

Прим. Кульминация

Монументальная форма здесь органически сливается с художественным образом, не превращаясь в громогласие, в трескучую и шумную импозантность.

Музыкальная картина смерти Звиадаури оставляет волнующее впечатление своим пафосом и глубоким претворением народного стиля.

Финал симфонической поэмы навеян романтической картиной встречи призрака Звиадаури с призраком Джоколо (последняя глава «Хозяина и гостя» Важа Пшавелы).

В горном тумане, на неприступных высях, встречаются витязи и, «присев у огня, братски беседуют, верность друг другу храня, мужество славя».

Звучание финала глубоко жизнеутверждающе. Чувство радостной удовлетворенности охватывает слушателя, когда в мажоре вновь звучит трансформированная тема Звиадаури в мощном, просветленном звучании:

Прим. тема Звиаудаури в финале

Поэтичность музыкального замысла «Звиадаури», органическое слияние лирического начала и богатырско-эпического придает музыке Мшвелидзе покоряющую теплоту и обаяние.

Но если силой самобытного дарования Мшвелидзе является его глубокая почвенность, — что и дает право считать композитора коренным грузинским талантом, — то его слабостью является недостаточное владение методом художественной организации крупной формы. При большой длительности поэмы (около часа) ее рыхлая архитектоника, ненужные повторения, неоправданное преобладание медленных темпов лишают произведение стройности и внутренней динамики.

Само членение поэмы на семь эпизодов не вызывает возражений: три первых из них («Вступление», «Чонгури», «Вражда») необыкновенно ярки по музыке; однако построение эпизодов, как было сказано, представляется не всегда убедительным. В особенности порочной является архитектоника 4-го, 5-го и 6-го эпизодов с их беспрерывным, лишенным контрастов элегически-траурным колоритом. И лишь поразительное по силе самобытности содержание музыки «Звиадаури» буквально захлестывает слабые конструктивные рамки, приблизительно и неуверенно намеченные композитором.


  • Содержание
  • Увеличить
  • Как книга
  • Как текст
  • Сетка

Содержание

Личный кабинет