Выпуск № 4 (78) | 1940 - страница 39

Подобные примеры можно приводить до бесконечности. Трудно назвать цыганский романс, в котором бы не шла речь о несчастных любовниках, о жертвах легкой, случайной любви («Вернись», «Уголок», «Он уехал», «Прости меня за все», «Меня не греет шаль» и т. д. и т. п.).

Несомненно, что в буржуазном обществе воспевание «свободной», случайной, тайной любви являлось не только отражением распущенности господствующих классов, но и протестом против закрепощения человека, против давящего уклада семейной жизни, против ханжеской буржуазной морали.

Но нужно ли доказывать, что в наших условиях воспевание измены, обмана, случайной, тайной любви, унижающей человеческое достоинство, потеряло какой бы то ни было положительный смысл.

Образы природы в новой жанровой песне, как правило, ограничиваются сладенькими «курортными» пейзажами с описанием «кипарисов», «приморских парков» и пр. «Курортная любовь», быт обитателей дома отдыха, настроения выходного дня, поданные в плане вульгарного «забвения», — вот, собственно, круг «новых» образов, который освоен пока музыкой легкого жанра.

Романсы и песни, исполняемые Козиным, Юрьевой, Церетели, почти сплошь проникнуты невероятной разочарованностью, горьким отрицанием действительности. Одинокие, утомленные герои этих романсов чувствуют себя хорошо только ночью, в темноте. Они с ужасом ожидают наступления дня с его «бесцельной суетой», их пугает «свет зари», они ищут «забвения». Ценность жизни заключена для них в неповторимых «случайных встречах», в мечтах и воспоминаниях, в обманах и миражах воображения. Обычно Вадим Козин выступает на эстраде в образе человека надломленного, пережившего большое личное несчастье. Даже самые бодрые, бравурные слова звучат в его устах тоскливо, печально, уныло. Он, прежде всего, стремится растрогать, разжалобить слушателя. В его обширном репертуаре (около 200 названий) процент сентиментальных, слезливых, жалобных романсов и песен чрезвычайно велик: «Нищая», «Пара гнедых», «Тихо тащится лошадка», «Ты вспомни, вспомни ту скамеечку», «Осень», «Сожженное сердце», «Я помню вечер», «Забыты нежные лобзанья», «Дремлют плакучие ивы», «Грезы», «Нет, не забыла я», «Свою головку на прощанье» — всего и не перечислить.

Охваченный желанием во что бы то ни стало возбудить жалость и сострадание публики, Козин часто не обращает внимания на художественное качество материала, включая в свой репертуар пошлейшие произведения вроде «Эпизода в цирке».

Исполнители и авторы так называемых цыганских романсов используют силу инерции, воздействуют не на рассудок, а на предрассудки массы. Всем им, и в первую очередь даровитому Козину, необходимо пересмотреть свои творческие позиции.

Активными поставщиками пошлости и халтуры в области жанровой песни являются поэты — так называемые «текстовики». То, что их литературная продукция нигде не печатается и исполняется почти всегда анонимно, снимает с них всякую ответственность за их «художества». Возьмем некоторые песни плодовитого Павла Германа, автора «Саши» и «Записки». Его умение скомпрометировать любую, самую актуальную тему, его небрежность и неряшливость прямо поражают. Вот как, к примеру, изображает он взаимоотношения Красной армии и советского населения в песне «Весна»:

...румяным утром мая
издалека пришел к нам батальон...
Не стало вмиг беспечности недавней,
И городок, отряхивая сон,
Открыл свои узорчатые ставни
И все, смеясь, столпились у окон...

Дальше сюжет развертывается с необычайной стремительностью:

Прошло пять дней... И стал неузнаваем
Совсем другим вот этот городок.
Исчезла лень, задумчивость и скука
И сотни дел, валявшихся в пыли,
И в тот же день заботливые руки
Во всех местах порядок навели.

Ясно, что автор спутал советский город с дореволюционным уездным мещанским городом и возложил на Красную армию несвойственную ей задачу обслуживания обывателей.

Такие произведения Германа, как «Скучно», «Из пародийных песен», не уступают по своим «достоинствам» процитированной песне. И лишь недосягаемость его для литературной критики позволяет ему без помех популяризировать свое творчество.

Часто изменяет вкус и не менее плодовитому Резапкину. В песенке «Грезы», изображая молодого человека, который упорно не хочет жениться, он пишет:

«Грезы» есть такой одеколон,
Только керосином пахнет он...

Еще большее зло, чем сами цыганские романсы, представляют собой так называемые «пародии» на цыганские романсы и популярные песенки.

Трудно даже вообразить себе, сколько пародий и куплетов сочиняются и распеваются на мотивы «Катюши» Блантера, «И кто его знает» Захарова, «Песенки Кости» Арманда и других популярных песен. Целый ряд исполнителей (артисты Елинский, Балабан и др.) специализируется на таких пародиях. В качестве образца приведем «пародию» сравнительно культурного, апробированного автора — Арго:

Саша! Ведь это бред кобылы
В приморском парке, на берегу...

Конечно, подобная пародия еще хуже самой «Саши» П. Германа и никак не может способствовать воспитанию вкуса масс. Исполнители, пародирующие цыганские романсы и цыганскую манеру пения, на редкость вульгарны и пошлы. В лучшем случае им удается вызвать отвращение к себе, к своей манере и стилю.

Современные композиторы, работающие в области цыганского романса и жанровой бытовой песенки — например, Фомин, Дорман, Цфасман и другие — в техническом отношении стоят несколько выше поэтов-«текстовиков». Это, в большинстве случаев, опытные профессионалы, знающие свое дело. Они — в известной мере — отличны друг от друга. Скажем, Фомин культивирует традиции цыганского романса, Цфасман — джазовой западноевропейской песенки. Но у них и много общего: однообразие фактуры, механическое использование музыкальных образов, взятых из старого цыганского романса (Фомин) или иностранной джазовой музыки (Цфасман).

Превосходя текстовиков в чисто техническом, формальном смысле, легкожанровые композиторы иногда еще меньше удовлетворяют содержанием, существом своей музыки. Отставание этих композиторов особенно отчетливо выявляется в тех случаях, когда они берутся за современные, советские темы. Так, например, на текст П. Германа «Дорога», посвященный в основном гражданской войне, Б. Фомин написал сентиментальный, слезливый мещанский вальсик. В таком же безнадежно-унылом, приторном, слащавом духе он разрешает и другой современный сюжет о сыновьях — артисте, летчике и геологе, не выбравших времени приехать на встречу нового года к своим старикам-родителям («Сыновья» — текст И. Финка).

В целом же культура так называемого романса и жанровой, бытовой песни находится в бедственном положении. Отдельные удачи и достижения в этой области советских композиторов — К. Корчмарева, 3. Компанейца, А. Лепина, М. Феркельмана, Чаплеевского — еще не делают погоды.

Союз композиторов, концертные организации, Радиокомитет должны, наконец, обратить серьезное внимание на легкий жанр. Надо изгнать халтуру и пошлость с советской эстрады. Надо привлечь к этой области квалифицированных композиторов и поэтов, нйдо обязать музыкальные учебные заведения и издательства прийти на помощь артистам, исполняющим русский бытовой романс. Надо вынести все эти насущные вопросы на обсуждение широкой музыкальной общественности, чтобы ясно наметить дальнейшие пути развития легкого жанра в наших советских условиях.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание