Выпуск № 2 (76) | 1940 - страница 46

Составителем второго сборника, изданного в Москве, в 1936 г., был Ф. Г. Корнилов¹.

В его сборнике впервые дано подразделение песен различных районов Якутской республики².

Наша поездка в Якутию летом 1939 г. ставила своей целью дополнить имеющийся материал о музыкальном фольклоре этой интересной страны. Собранный нами якутский фольклор³ можно разделить на три основные группы:

1. Мотивы и песни из «олонхо» (якутский народный эпос).

2. Песни, как самостоятельный жанр.

3. Попевки национального танца — иохора.

«Олонхо», по-видимому, — наиболее древний вид якутского народного творчества. Это подтверждается его сюжетикой, в которой события и образы далекого исторического прошлого переплетаются с образами языческой мифологии. Об этом говорит и то, что песни из «олонхо» по своей структуре относятся к наиболее архаичному типу якутской музыки.

Фабула «олонхо» строится большей частью по следующей схеме: богатырь среднего мира⁴ для достижения своих целей вступает в борьбу с богатырями нижнего мира. Богатыри же верхнего мира ему покровительствуют.

Существуют разные формы передачи «олонхо»: наиболее распространенной является рассказ олонхосута (народного певца-сказителя). Такой рассказ длится зачастую в течение нескольких зимних вечеров. Пение имеет место там, где рассказчик ведет речь от имени какого-нибудь героя.

Кроме того, имеется своеобразная театрализованная форма исполнения «олонхо». Вот как ее описывает В. Л. Серошевский: «Группа певцов, собравшись вместе, договаривается исполнить какую-нибудь всем известную песню сообща. Один соглашается рассказать то, что подлежит рассказчику, именно описание местности и хода действия; другой исполняет партию доброго героя-богатыря; третий — его противника, богатыря злого, иные берут на себя исполнение песен отца, матери, духов, наконец, коня, который в якутском эпосе играет роль не малую. Таким образом, поются по преимуществу олонхо — якутские эпические песни. Говорят, в старину они иначе не исполнялись».

Наконец, в Догдогинском наслеге Якутского района нам удалось увидеть третью форму передачи «олонхо». Это была инсценировка «олонхо» «Нюргун» — народными певцами в самодельных костюмах и примитивном гриме. Роль рассказчика здесь отпала. Былина а богатыре была показана в действии на сцене колхозного клуба. Роль богатыря Нюргуна исполнял олонхосут Н. И. Степанов; остальные роли — сгруппировавшаяся вокруг него молодежь. В более или менее развернутых монологах действующих лиц проза сменялась пением.

Наличие у героев «олонхо» музыкальных характеристик лейтмотивного характера отмечалось уже целым рядом исследователей»⁵. Первая попытка научной классификации этих лейтмотивов принадлежит В. М. Беляеву, определившему в своей работе пять основных мотивов якутского «олонхо». Но нам кажется, что Ф. Г. Корнилов, сообщивший автору статьи сведения об этих мотивах, несколько скупо представил музыкальный арсенал народных сказаний якутов. На основании собранного нами материала, можно предполагать, что круг музыкальных образов «олонхо» не исчерпывается этими цятью мотивами (кстати сказать, во многом очень близкими). Образ того или иного героя имеет не единственное музыкальное воплощение; он неодинаков в различных «олонхо» и, вероятно, в исполнении певцов различных районов Якутии.

Центральный герой «олонхо», как мы уже говорили — богатырь среднего мира. Его музыкальная характеристика, по сравнению с другими героями, довольно многогранна. Можно отметить три мотива, обычно отличающие его песни.

_________

¹ Федор Григорьевич Корнилов (1879‒1939)— видный общественно-музыкальный деятель Якутии, собиратель якутского музыкального фольклора, организатор хоровых коллективов.

² Сборнику Ф. Г. Корнилова посвящена статья В. М. Беляева, «Якутские народные песни» («Советская музыка», № 9, 1937). Эта статья является первой научной работой, посвященной якутскому музыкальному фольклору.

³ Запись песен производилась Н. И. Пейко летом 1939 г. в г. Якутске, селе Мая и Догдогинском наслеге ЯАССР.

⁴ Якутская мифология делит вселенную на три «яруса»: верхний мир, средний и нижний.

⁵ А. Ф. Миддендорфом, Н. А. Виташевским в статье «К материалам о якутских сказках» («Живая старина», 1912).

Мотив, с которого начинается песня, — носит характер призыва, клича, вступ пения: певец должен «распеться», а слушатели сосредоточиться.

Поется этот мотив часто на какое-нибудь восклицание, не имеющее смыслового значения, вроде «Э-гей!». Он представляеет собой восходящую интонацию (чаще всего — большая секунда), с ферматой на верхнем звуке, иногда повторяемую 2 — 3 раза:

Прим. 1

Второй мотив — основная форма мелодического движения песни богатыря — состоит из тремолирующих интонаций, описанных в статье В. Беляева. Вот одна из его разновидностей¹:

Прим. 2

Наконец, третий мотив:

Прим. 3

появляется обычно в конце куплетов, играя роль заключения.

Прочие персонажи «олонхо» представлены обычно более скупыми музыкальными характеристиками. Так, в «олонхо» «Нюргун» мы слышали следующий мотив богатыря нижнего мира:

Прим. 4

Первый из приведенных вариантов рисует богатыря нижнего мира, вызывающего Нюргуна на бой; во втором — тот же богатырь показан побежденным и просящим пощады. Мотив не дается статично, а изменяется в соответствии с состоянием героя. Обращает на себя внимание присутствие тритона, характерного вообще для музыки народов Севера (тритон трактуется здесь как устойчивый интервал). Исполняется мотив богатыря нижнего мира то очень грубым, низким голосом, то резким фальцетом.

Яркий образ могучего врага передает следующий мотив из «олонхо», характеризующий тунгузского богатыря:

Прим. 5