Выпуск № 1 (75) | 1940 - страница 33

рыши в «Сцене среди деревенских полей» из «Фантастической симфонии» Берлиоза¹.

Применяя в своих романсах изобразительные приемы, Асафьев стремится идти по пути того же «объективирования» лирического содержания, которое мы отмечали в самих стихотворениях.

В некоторых романсах это намерение композитора реализовано очень удачно: так, в романсе «Горные вершины», с его тонким звуковым колоритом, прекрасно передано ощущение покоя, тишины летней ночи.

В этом романсе много «воздуха», пространства. Это впечатление достигается очень простыми средствами: регистровым контрастом между «лейтмотивом» романса — свирельным наигрышем, проходящим то в вокальной, то в фортепианной партии, и выдержанной басовой педалью. Контрастирование этих двух элементов подчеркнуто и гармонически — тритоновым соотношением их (в басу квинта cis — gis, в основе лейтмотива g — d).

Весь цикл Б. Асафьева выдержан в одном эмоциональном плане: это чрезвычайно камерная, интимная лирика (некоторое оживление вносит лишь романс — «Волны и люди»). Такой характер музыки вполне соответствует избранным композитором текстам, за исключением одного — стихотворения «Парус».

В этом стихотворении ярко проявились характерные особенности лермонтовского романтизма: мятежные, страстные порывы, отрицание покоя, примиренности.

Асафьев же трактует этот романс в созерцательно-лирическом духе. Он даже выпускает второе четверостишие текста:

Играют волны, ветер свищет,
И мачта гнется и скрипит;
Увы! — он счастия не ищет
И не от счастия бежит...

А ведь это четверостишие очень важно: без него — совсем непонятна и неожиданна концовка стихотворения:

А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!

Таким образом, от «бури», от романтической взволнованности «Паруса» в романсе Асафьева осталось очень немного, по существу только одна, несколько раз повторяющаяся фанфара (см. прим. 2).

При всей видимой простоте романсы Асафьева довольно трудны для исполнения и могут «дойти» до слушателя только при очень тонкой передаче всех динамических, тембровых, звуковых нюансов.

Вокальная партия «Лирических страниц» отличается довольно ясно заметной «инструментальностью». Тематическим «зерном» ряда романсов («Горные вершины», «Парус», «Утес») является специфически инструментальный лейтмотив цикла. В холодноватых «свирельных» интонациях вокальной партии есть, пожалуй, какая-то своеобразная прелесть. Но все богатство красок, вся эмоциональная выразительность человеческого голоса в романсах далеко не использованы.

_________

¹ «Один из пастухов вновь наигрывает свою наивную мелодию, другой не отвечает. Солнце садится... отдаленный раскат грома... одиночество... молчание...», — так переводит Берлиоз музыкальное содержание «Сцены среди полей» на язык литературных образов.

Цикл романсов Ю. Бирюкова — «Портрет женщины» имеет определенную сюжетную линию: это история любви к женщине — встреча, разлука, воспоминания, новая встреча. Но сюжет понимается здесь не как последовательный рассказ о событиях, а скорее как цепь внутренне связанных психологических картинок — «Stimmungsbilder». Эта сюжетность близка к сюжетности шумановского цикла на слова Гейне — «Любовь поэта»¹.

Первый романс — «Солнце» — поэтический мадригал любимой женщине — является как бы вступлением, прологом, открывающим цикл.

Второй романс — «Ты помнишь ли, как мы с тобою» — уже воспоминание о минувшей любви, полное горечи и тоски.

В третьем романсе — более спокойном, может быть, даже чуть-чуть ироническом, герой прощается с «бурями тайными страстей», предпочитая им.

Под утро — ясную погоду,
Под вечер — тихий разговор...

Содержание текста следующего романса («Мы снова встретились с тобой») — новая встреча, не похожая на прежние:

Ищу в глазах твоих огня,
Ищу в душе своей волненья,
Ах! как тебя, так и меня
Убило жизни тяготенье!..

И здесь, собственно, кончается «история любви». Два последние романса — это уже эпилог.

Эпилог неожидан. Цикл мог бы вполне логично закончиться элегическим воспоминанием о минувшей любви. Но романс «Как дух отчаянья и зла» переводит внутреннее действие цикла совсем в другой эмоциональный план. Этот романс — последняя, трагическая вспышка чувства, гораздо более сильная, чем его первые, лирические, проявления.

Последний романс — «Баллада» резко контрастирует предыдущему. Герой вспоминает историю своей любви как бы со стороны, рассказывая о ней в форме аллегорической баллады о витязях и девушках:

Напрасно в боях они льют свою кровь,—
увы!
Разлука пришла, и девичья любовь
прости! —
Уж три витязя новых в ворота спешат,
увы!
И красотки печали своей говорят:
прости! —

Двойственность заключения, парадоксальное сочетание трагического пафоса и иронии — придают особый оттенок всему циклу.

Трактовка композитором любовной темы опять-таки приводит на память цикл «Любовь поэта» Гейне — Шумана, сочетающий в себе глубокое, искреннее чувство и иронию.

_________

¹ Цикл Бирюкова схож с шумановским и по самой теме — «любовь поэта»!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка