Выпуск № 8 (71) | 1939 - страница 26

начинают песню, которая подхватывается хором. Тема песни сурова и героична: борьба не кончена, умирающий враг — враг злобный. Но и в этой решительной борьбе победит страна социализма.

Великолепная музыка всего эпизода своей значительностью «перекрывала» музыку конца 6-й картины и была подлинным героическим финалом оперы. Театр сделал здесь ненужную «операцию»: вместо этой музыки в финал было введено механическое, неубедительное повторение конца 6-й картины.

Но при всех недочетах спектакль, в целом, является шагом вперед для театра: это первая советская опера, поставленная на его сцене. Этого нельзя забывать.

Есть в опере и другие недостатки — в самой музыке. Не все персонажи «Дарвазского ущелья» одинаково удались Степанову. Например, положительные образы — пограничников — поданы очень бледно, схематично. Они не наделены яркими индивидуальными характеристиками.

У Степанова есть значительные недочеты в речитативе — реплики иногда звучат неубедительно, неинтересно. Против этого спорить не приходится. Но кому неизвестно, что область музыкального речитатива — самое трудное в опере.

Стоит упомянуть и о других имеющихся в опере мелких недостатках. Это, к примеру, — плакатно-наивный образ иностранного офицера во 2-й картине («Мы вами довольны»…) и кое-что другое.

Я уже упоминал, что спектакль представляется мне в достаточной степени насыщенным непрерывным драматическим действием, динамическое напряжение которого не ослабляют вставные, побочные эпизоды.

Некоторые критики несправедливо обрушились на 5-ю картину (сцена плача Айши над трупом убитой басмачами дочери). Она-де «совершенно неуместна и только отвлекает от основной фабулы»¹.

Динамика оперного действия вовсе не определяется количеством появлений действующих лиц. Можно сказать, что если персонаж на сцене в течение десяти минут поет, допустим, колыбельную, да еще в одном и том же движении, — то для зрителя эти десять минут превратятся по меньшей мере, в двадцать. Но если этот же персонаж поет в течение десяти минут, — переходит от настроения к настроению, ведет за собой слушателя, непрестанно привлекает к себе внимание разнообразием ощущений — тогда зрителю не будет скучно. Лучший пример тому — сцена письма Татьяны в «Евгении Онегине».

И сцена Айши — одна из наиболее выразительных в опере Степанова. В скорбный плач матери вплетаются новые мотивы. Горе — преображается в пламенный призыв к борьбе. В яркой смене этих контрастных настроений и заключена динамика всей сцены, оставляющей у слушателя глубокое впечатление.

Музыкальный язык оперы не претендует на то, чтобы дать непременно нечто новое, доныне никому не известное. Степанов никого не собирался «эпатировать». И тем не менее в музыке оперы есть новое.

Музыка Степанова пронизана двумя яркими влияниями, глубоко впитанными композитором. Это — мелодическая «цветистость» Востока и гармоническая острота современного музыкального языка. Синтез этих влияний дал в музыке Степанова качественно новые и положительные элементы.

__________

¹ См. «Советское искусство» от 28 января 1939 г., статья Ю. Келдыша.

Выявлению его музыкального таланта сильно способствовало близкое знакомство с богатейшей культурой советского Востока. Степанов сочиняет мелодии, естественно совпадающие с народным мелосом и зачастую мало отличимые от него. Он собирается писать музыку к узбекским кинофильму и балету — т. е. собирается работать в близкой ему сфере.

И это — правильный путь.

Прослушав оперу Степанова не один раз, я никак не могу понять, почему некоторые критики пишут о незрелости музыки Степанова или о том, что у него, будто бы, не хватает мастерства.

Если говорить о мастерстве инструментовки Степанова в его первой опере, — то нужно сказать, что его дебют качественно стоит на гораздо более высокой ступени, чем, например, «Щорс» Фарди. Что же касается мнимой незрелости музыкального языка Степанова, то если бы даже это и было так, право же, эта «незрелость» оказалась бы намного симпатичнее убийственно-скучной «зрелости» «Броненосца Потемкина» Чишко.

Я не собираюсь ставить отметки опере Степанова и помещать ее на ту или иную полочку среди других советских опер. Я не собираюсь также называть оперу Степанова «эпохой», «значительным событием» или «важным этапом» в истории советской музыкальной культуры.

Мне просто приятно сознавать, что появилась на свет хорошая, доброкачественная советская опера, которая нравится требовательным советским слушателям.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание