Выпуск № 8 (71) | 1939 - страница 24

Следует отметить, что в тех случаях, когда безыдейность творчества прикрывается натуралистическими или формалистскими приемами, музыкальная критика должна быть особенно бдительной. К сожалению, некоторые критики охотно закрывают глаза на то, что легко замечает непрофессионал-слушатель, и торопятся подыскать хотя бы куцую «идейную» программу для подобной трюкаческой музыки.

Так, например, о симфонии Попова, произведении последовательно формалистском, критик В. Богданов-Березовский писал:

«В этом произведении для автора решался вопрос отношения его сознания к окружающей действительности, отношения не пассивно созерцательного, а активно действующего, иногда протестующего, горячего и импульсивного. Не ставя себе никакой «сюжетной программы», Попов в своей симфонии тем не менее выражает чисто музыкальными средствами определенные этапы в развитии сознания советской интеллигенции»¹(!! — А. О.).

Разумеется, симфония Г. Попова не стала после подобной оценки музыкальным «Жан Кристофом». Но Богданов-Березовский, на скорую руку приспособив модную тему о «прощании с прошлым», дал в своем роде классический образец вульгарной «конъюнктурной» критики.

Смешны и нелепы те усилия, которые делаются некоторыми критиками для того, чтобы отыскать мастерство там, где его нет и где его напрасно искать. Так, совершенно напрасно тов. Берков пытался найти мастерство в виолончельном концерте Сергея Прокофьева, типично формалистском произведении. Неудачный концерт этот показал — увы — лишь то, что в творчестве Сергея Прокофьева еще не изжиты влияния западного урбанистического искусства, проявляющиеся у него в форме своеобразных рецидивов абстрактного «аэмоциоиального» стиля.

Причина неудач некоторых опер, оперетт, ораторий, симфоний и других произведений, написанных за последние годы, коренится, большей частью, не столько в технической слабости их авторов, сколько в дефективности самих творческих замыслов, их неконкретности, жанровой обезличенности, в слабости разработки самого содержания.

Между тем, мастерство композитора заключается также и в уменьи предвидеть жанровую определенность и стилистическую конкретность очертаний задуманного произведения. Мастер — это тот, кто ясно представляет себе архитектонику целого, масштаб и пропорции частей, переходы и связи их друг с другом, характер звучания, его экспрессию и динамику и т. д. И в этом плане произведения высокого мастерства — 6-я и 16-я симфонии Мясковского, 5-я симфония Шостаковича, кантата «Александр Невский» Прокофьева, «Поэма о Сталине» Хачатуряна, «На поле Куликовом» Шапорина и др. В этих сочинениях поразительны последовательность и мощность, с которой развертывается идея произведения, тщательная продуманность общего плана, которому подчинены все средства выразительности, все технические ресурсы композиторского мастерства.

Все это безусловно не оспаривается и музыкальной критикой. Но почему и каким образом названные композиторы сумели преодолеть те исключительные трудности, которые подстерегают художника в работе над монументальным произведением ораториального или симфонического жанра, в чем лежит собственно «секрет» покоряющей силы и обаяния написанной ими музыки, или, точнее, какие средства художественного

_________

¹«Советская музыка» №6, 1934.

воплощения оказались решающими — на все эти вопросы музыкальные критики подчас не стремятся ответить точно и определенно.

Те статьи, которые были опубликованы в связи с исполнением названных произведений, в своем подавляющем большинстве ограничивались описанием идейно-эмоциональной стороны музыки, изложением сюжетики произведения, взятой в ее наиболее общей форме, или же не шли далее чисто технологического анализа проделанной композитором работы, не воссоздавая, однако, творческого момента: живого синтеза формы и содержания в той специфической жанровой определенности, какая имела место в каждом данном случае.

Уметь передать своеобразие мастерства работы композитора — одна из коренных задач музыкальной критики.

Уровень мастерства композитора-профессионала неразрывно связан с уровнем мастерства цеха, коллектива, содружества, в котором работает данный художник.

Средневековый «цех музыкантов», построенный на корпоративных, строго регламентированных основах, связывал творческую мысль композитора педантизмом и регламентацией в области музыкальной формы.

Буржуазная музыкальная культура с ее анархией, порождающая эгоистический индивидуализм, замкнутость и конкуренцию, уродует творческую индивидуальность композитора, поощряет искусственно создаваемый разрыв художника с народной массой, способствуя возникновению в его сознании всяческих «робинзонад», и низводит само искусство на уровень беспринципного «деланья вещей», на заказ, согласно моде и стандарту.

Советские композиторы формируются как личности и профессионалы в условиях, чуждых анархическим законам империалистического «рынка искусств». Всякая фальшь и ложный субъективизм, искажающие подлинный характер действительности, чужды советскому искусству.

Естественно поэтому, что и воспитание советского мастера-композитора является общим делом, в котором участвует, прежде всего, союз композиторов. И, конечно, здесь может итти речь не об отдельных «мероприятиях»., осуществляемых в порядке ведомственного надзора и очередных кампаний, а о широко развернутой регулярной деятельности, стимулирующей и направляющей, прежде всего, теоретическую мысль творческих работников.

Строго относиться к самому себе, быть требовательным к своему творчеству, не успокаиваться на достигнутом — основное условие творческого роста и художественного мастерства.

Повышение теоретического уровня творческих работников — одна из существеннейших предпосылок для достижения этой задачи.

С этой задачей Московский Союз советских композиторов не справляется.

Недопустимое отставание в этой области наблюдается и в Музгизе, на протяжении многих лет не выпустившем ни одной сколько-нибудь значительной работы, посвященной творческим вопросам советского музыкального искусства. Тщетно искать в тематических планах Музгиза монографий и книг о творчестве виднейших советских композиторов. Все эти области — вопросы о развитии советской музыки, ее творческих направлениях, ее важнейших жанрах (опера, симфония) и пр. — музыкальное
издательство, видимо, считает не относящимися к своему «ведомству» и остается глухо и немо к любым дискуссиям на творческом фронте. Так, в свое время издательство «промолчало» во время дискуссии о формализме и не

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание