Выпуск № 7 (59) | 1938 - страница 20

от субъективных мотивов и создать философскую драму. В ней он показал трагическое одиночество героя, совершающего подвиг во имя счастья людей — не понятого ими.

Такое взаимоотношение между героем и массой типично для произведений романтиков. Основное противоречие вагнеровского творчества — в том, что типичные романтические сюжеты в их обобщенной форме (неудовлетворенность субъективного сознания, искание абсолютных ценностей, разрешение неудовлетворенности за пределами эмпирики, в сверхчувственном мире) свободно сочетаются с передачей реальной борьбы, то безудержно-радостной (Зигфрид), то мучительной и гибельной (Тангейзер), борьбы за лучезарное будущее, за природу, за могущество любви — против всех реакционных сил, против бездушной наживы и голого чистогана (Альберих, Миме), против церкви и папы, против лживой христианской аскезы, во имя полной, всесторонне развитой, гармонической, совершенной личности!

Это противоречивое сочетание героического «бетховенского» начала с типичной романтической фабулой вызывает законный вопрос: что же из этих двух начал преобладает, что является первичным, свойственным именно Вагнеру как художнику-творцу? Что привнесено им самим и что является продуктом моды, чем-то наносным, внешним?..

Анализ многочисленных высказываний Вагнера на эту тему в его обстоятельных письмах, дневниках, в десяти томах его литературных произведений, — не говоря уже о его большой автобиографической работе «Моя жизнь», — свидетельствует с полной очевидностью, что «романтическая сторона» идеологии Вагнера представляет, при всей силе отдельных ее проявлений, нечто вторичное, производное.

Наиболее яркие высказывания Вагнера, убеждающие нас в его искреннем и подлинном демократизме, заключены в его знаменитой статье «Искусство и революция» и подтверждены в других литературных работах и письмах. Высказывания против церкви и христианства сконцентрированы здесь в беспощадных выражениях: «Христианство оправдывает бесчестное, бесполезное и жалкое существование человека на земле чудодейственной любовью бога, который вовсе не создал человека, — как это ошибочно полагали греки, — для радостной, все более осознающей себя жизни и деятельности на земле; нет, он запер его здесь в отвратительную тюрьму, чтобы приготовить ему после смерти, в награду за то, что он преисполнился здесь, на земле, полнейшего к себе презрения, — самую покойную вечность и самое блестящее безделье». — Христианство исключает возможность подлинного искусства. «Искусство — это высшее проявление гармоничной, в полном соответствии с природой развивающейся, чувственно-прекрасной личности». «Только Революция, а не Реставрация, может дать нам величайшее произведение искусства».

Гуманистический идеал Вагнера недвусмысленно выражен в следующих словах: «Мы хорошо понимаем, что человек может стать счастливым лишь тогда, когда достигнет счастья все человечество. Только тогда он найдет и свое личное удовлетворение» (письмо к Рекелю от 23 января 1854 г.).

Эти, сами по себе исключительно ценные высказывания Вагнера, всегда стремившегося к широкому литературному истолкованию своих музыкально-драматических замыслов, вызывают сильное недоумение, будучи сопоставлены с позднейшими литературными работами композитора. Почему, под влиянием каких причин столь крупный художник, придерживавшийся до середины 50-х годов революционных и социалистических взглядов, громивший христианскую религию и церковь, лично участвовавший в революции 1849 г. и баррикадных боях в Дрездене, избежавший смертной казни или пожизненного заключения только по счастливой случайности, позволившей ему бежать из Германии, — почему он к 60-м годам круто переменил свой образ мыслей, все более и более примыкая к реакционной, шовинистической, казенной идеологии будущей германской империи?

Чемберлен, истолкователь вагнеровского учения и творчества в духе фашистского мракобесия, пытается доказать, что Вагнер никогда не был революционером, а всегда придерживался монархических и шовинистических взглядов. Однако, сам Чемберлен приводит документы, служащие доказательством личного участия композитора в майском восстании 1849 г.¹

Вагнера-революционера никто не может уничтожить росчерком пера — даже если забыть о его статьях, речах и действиях. Революцией продиктована эта «гениальная ясность, могучая отчетливость рисунка, искренность и мужественная сила, необычайное здоровье произведения и героя» (Р. Роллан, «Музыканты наших дней»). Музыка великого композитора убеждает слушателя своей революционной страстностью, благородством и пламенной силой героя-борца. В ней звучит этот призыв к борьбе, эти радостные и мучительные, но всегда горячие порывы, одушевленные прекраснейшей мечтой о счастьи героя и всего человечества. Даже тогда, когда обессиленный и разочарованный Вагнер изменил своим передовым революционным принципам, когда он опустился до косных и тупых воззрений реакционной буржуазно-помещичьей своры, даже тогда значительно ослабевшее творчество Вагнера озарялось еще иногда отдельными гениальными эпизодами суровой революционной скорби и мужественного величия.

Ум Вагнера находился в страшном заблуждении: утомленный огромной напряженной работой над первой половиной музыкальной драмы «Зигфрид», создав с лихорадочной быстротой этот замечательный образ революционера-героя, сына народа, с веселой беззаботностью разрушающего все козни хитроумных Нибелунгов, кующего всесильный меч Нотунг, чтобы овладеть кладом и волшебным кольцом, — композитор почувствовал сильную антипатию к этому труду и не смог закончить «Зигфрида». Вагнер перешел к диаметрально противоположному замыслу, к созданию «мистерии любви» — музыкальной драмы «Тристан и Изольда».

_________

¹ Первое издание книги Г. С. Чемберлена вышло в свет в 1895 г., в настоящее ремя эта работа поднята на щит «идеологами» «третьей империи»!

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание