Выпуск № 3 (44) | 1937 - страница 49

Наша экспедиция расположилась в красивом ущельи на высоте 2200 метров над уровнем моря.

Вскоре мне предоставляется возможность начать записи народных мелодий. Группа выезжает в Тамгу для съемки массовок. Там я встречаюсь с комусчи — народными музыкантами, играющими на комусе. Комус — щипковый инструмент, с тремя струнами, настроенными от средней — верхняя на квинту, нижняя на кварту вверх. Жильные струны натянуты слабо и издают нежный прозрачный звук. Часто комусчи разнообразят игру постукиванием пальцев по деке инструмента. Наигрыши на комусе носят чисто импровизационный характер: исполнитель довольно примитивными внешними приемами старается изобразить выбранный им сюжет из народных легенд или на темы современных событий, на которые комусчи реагируют с удивительной быстротой. Я убедился в этом, когда мы снимали очень трудный объект — «скачки». Не имея возможности сорганизовать в трудных местных условиях «подстроенные» скачки, с участием большого количества всадников и зрителей, руководство нашей группы, совместно с Наркомземом Киргизии, объявило настоящие скачки колхозных коней с призами. К назначенному времени в горах, на месте, выбранном для съемки, собралось около пятисот всадников, масса зрителей и — к моему удовольствию — несколько народных музыкантов. И сразу же после скачек комусчи Кудагельды Кюринкеев сыграл мне пьесу, где звуками изображал картину скачек.

Здесь мне удалось записать несколько песен, до сих пор остававшихся неизвестными. Артист Киргизского музыкального театра Ашралэ Баталиев напел мне несколько очень интересных песен. В киргизских песнях меня удивило сначала благозвучие. Я даже склонен был обвинять товарищей, напевавших мне эти песни, в искажении их. Но после проверки песен в различных местах я убедился, что это благозвучие и чистота ладовых оборотов составляют особенность киргизской песни.

Наиболее интересные музыкальные впечатления и записи я получил в колхозе «Дый-Шин» («Победа») и селе Ирдык. Эти места, кроме киргизов, населяют только уйгуры и дунгане. Уйгуры живут в близлежащем Синь-Цзяне; они говорят на языке, близком к киргизскому, но песни их совершенно не похожи на киргизские. К сожалению, мне удалось записать только две уйгурские песни, ибо в «Дый-Шине» большинство населения — дунгане. Кроме того, уйгуры, напевавшие мне песни, оказались мало музыкальными и не могли два раза одинаково спеть одну и ту же песню; запись такого материала представляла бы сомнительную ценность. Обращает на себя внимание большая баллада о народном герое Садыре, поднявшем лет 40–50 назад в Синь-Цзяне восстание против китайцев. Музыкальное строение этой баллады очень интересно. Каждая строфа состоит из полуречитатива, изменяемого в зависимости от текста, и рефрена с двумя очень характерными секундами, соединяемыми ходом на сексту вниз:

Moderato

Эта песня распространена среди уйгур, а также и дунган, — Садыр их любимый народный герой.

Дунгане, основная масса которых живет в Китае, по своей культуре, быту и истории представляют огромный интерес. Это — китайцы, исповедующие мусульманство. По другой версии дунгане — окитаившиеся уйгуры. В 70-х гг. прошлого века значительная часть дунган, вместе с уйгурами, переселилась на русскую территорию, спасаясь от жестокостей китайского правительства, подавлявшего восстание мусульман. Дунгане осели в районе Каракола, Токмака и Фрунзе. Однако в 1916 г. жестокое подавление киргизского восстания, в котором участвовали и дунгане, заставило их бросить насиженные места и снова перейти в Китай. Только после установления советской власти дунгане, при помощи советского правительства, вернулись на родные земли.

В этом году колхозники-дунгане добились такого урожая, что получат по пуду пшеницы и не менее восьми рублей деньгами на трудодень.

Растет и культура дунган. С установлением письменности, дунгане стали поголовно грамотны. Девушки, которым раньше не позволяли до замужества выходить за пределы двора, в результате работы комсомольского актива обучаются в специальных

школах подростков. Есть в колхозе и Парк культуры и отдыха им. МаоЦзе-дуна (пред. ЦИК Советского Китая). Во время пребывания в «Дый-Шине» я познакомился с дунганским поэтом Шывазы (у нас уже имеется небольшая группа дунганских писателей и поэтов). Его массовые песни очень популярны: когда я записывал их, Шывазы вдруг забыл текст своей песни «Шоньян» («Молодежь»); стоявший рядом пионер тотчас же подсказал весь текст до конца.

За время пребывания в «Дый-Шине» мне удалось записать 13 песен, представляющих огромный интерес, ибо до сих пор не было опубликовано никаких материалов дунганского фольклора. Песни эти очень оригинальны по структуре. Они носят явные следы китайской пентатоники, но в них встречаются и полутоны, а каданс почти всегда ладовый, чаще всего дорийский. Наиболее старинные песни имеют чистую пентатонную структуру, как напр. песня «Ма-Та-жин-пинь» («Ма-Та-жин ведет войска»). Ма-Та-жин — также один из народных героев, руководивший народным восстанием в провинции Гань-Су в 1871 г., после чего дунгане переселились в Синь-Цзянь, а оттуда вскоре частично перекочевали в Россию:

Allegro

Примером песни, сочетающей пентатонику с дорийским кадансом, может служить «Мын-джо-ню» («Сон женщины»):

Moderato

В конце ее дорийский каданс проводится дважды в чистом виде. При записи песен я их многократно проверял, в чем мне особенно помог способный музыкант Мохамед Джамалов, наигрывавший на мандолине называемую мною мелодию, которую я сверял с нотными записями. У дунган нет никаких национальных инструментов, и поэтому у них в ходу обычные мандолины, скрипки и т. д. Китайский же инструмент, похожий на скрипку, я встретил у китайца Ю-Фа-шоу. В нем две струны. Смычок надевается на одну из струн так, что она оказывается под волосом, а другая над ним. Звучат обе струны непрерывно. Наигрыши на этом инструменте носят импровизационный характер и отличаются обильными украшениями.

Я беседовал с активом колхоза о принципах обработки их песен. Они единодушно высказались за полнозвучную, красивую гармонизацию. А. Дагазиев даже сказал так: «Пусть звучит так полно и красиво, как марш из «Веселых ребят» (Дагазиев премирован патефоном и, конечно, имеет эту пластинку). Когда я пробовал говорить, что при обработке песни хорошо бы подражать унисонному пению или народным инструментам, я получил ответ, что это старое, ушедшее в прошлое. Им нужно, чтобы дунганские мелодии звучали так же полно некрасиво, как европейская музыка. Кстати, эту же точку зрения я встретил впоследствии у киргизов и затем V узбеков. Подтверждает ее и следующий эпизод.

К концу моего пребывания в Джеты-Огузе к нам прибыли дунгане для съемки эпизодов, происходящих в Китае. В общей столовой я начал наигрывать на пианино одну из песен, обработанных мною в виде фортепианных миниатюр. Дунгане проявили

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Moderato

Allegro

Moderato

Содержание