И. Соллертинский

Стендаль и музыка

«...Моя любовь к музыке... была, может быть, самой сильной и самой дорого стоящей страстью; я сохранил ее еще в пятьдесят два года, и сейчас она сильнее, чем когда-либо. Не знаю, сколько миль прошел бы я пешком или сколько дней просидел бы в тюрьме, чтобы послушать «Дон-Жуана» или «Тайный брак»; и я не знаю, ради чего другого я совершил бы такие усилия» ¹.

Так характеризует Стендаль свои музыкальные пристрастия. И дальше — с небольшой вариацией:

«Чтобы присутствовать на представлении хорошо исполненного «Дон-Жуана», я прошел бы десять миль пешком по грязи, — а это я ненавижу больше всего на свете. Когда кто-нибудь произносит хоть одно итальянское слово из «Дон-Жуана», у меня тотчас же возникают нежные воспоминания о его музыке и овладевают мною».

«У меня остается лишь одно сомнение, но не очень понятное: нравится ли мне музыка, как знак, как воспоминание о счастьи юности, или сама по себе?» ²И, наконец, в известном проекте собственной эпитафии на «небольшой мраморной дощечке в форме игральной карты» должны были быть вырезаны следующие знаменательные слова:

«Эта душа обожала Моцарта, Чимарозу и Шекспира» ³ .

После этих экзальтированных признаний вряд ли покажется удивительным, что в литературе Стендаль дебютировал как автор (или переводчик, или компилятор — об этом ниже) книг о музыкантах.

«В 1814 г., когда он (здесь Стендаль пишет о себе в третьем лице. И. С.) понял, что такое Бурбоны, он пережил два или три мрачных дня. Чтобы рассеяться, он взял переписчика и продиктовал ему исправленный перевод одной итальянской книги: «Жизнь Гайдна, Моцарта и Метастазио», том in 8, 1814 » ⁴ .

Книга эта появилась в Париже под следующим названием: «Письма, написанные из Вены в Австрию о знаменитом композиторе И. Гайдне, сопровождаемые жизнеописанием Моцарта и рассуждениями о Метастазио и о современном состоянии музыки во Франции и Италии». Изобретательный на псевдонимы, Стендаль пометил автора именем Луи-Александра-Сезара Бомбе.

В 1824 г., на этот раз под каноническим псевдонимом Стендаля выходит в Париже двухтомная «Жизнь Россини». С прославленным маэстро, в те годы — европейски известным автором «Танкреда» и «Се-
_______

¹ «Жизнь Анри Брюлара», стр. 153.
² Там же, стр. 231.
³ «Воспоминания эготиста», стр. 328.
⁴ «Заметки о Бейле, составленные им самим»,
стр. 383.

нильского цирюльника», Стендаль лично познакомился в Италии в 1819 г. Книга имела успех, бойко раскупалась и несомненно сыграла роль в окончательном утверждении репутации Россини во Франции. Последнее, впрочем, было делом нетрудным: Россини менее всего была свойственна позиция непризнанного новатора; мода на него распространялась во Франции с молниеносной быстротой; и Стендаль, таким образом, в своей апологии «Лебедя из Пезаро» лишь плыл по течению, комментируя симпатии парижан рядом остроумных замечаний и анекдотов. Отсюда — бесспорный успех книги о Россини, — по собственному признанию Стендаля, единственный читательский успех, который ему пришлось пережить при жизни.

2

Определить специфическое очарование книг Стендаля о музыке довольно трудно; неудивительно, что многие читатели-музыканты закрывали их с чувством некоторого разочарования. В них нет прежде всего целостной литературно-философской концепции музыки: этим они принципиально отличаются от книг типа «Жана-Кристофа» Ромен Роллана или — совсем в другом плане — от «Поисков утраченного времени» Марселя Пруста, где скрипичная соната и септет Вентейля являются ключом для понимания существенных сторон прустовского мира. Нет у Стендаля и оригинального литературно-психологического истолкования какого-либо музыкального шедевра, как это сделал, скажем, Ницше в отношении «Кармен» Бизе, или парадоксальный датчанин Серен Киркегор — в отношении моцартовского «Дон-Жуана». Еще менее свойственна Стендалю та разновидность образно-поэтического фантазирования на музыкальные темы, которая создала известность музыкальным новеллам Гофмана или Одоевского. Таким образом, Стендаль как будто не примыкает ни к одному распространенному типу писателя, избравшему темой музыку или музыканта.

Если строго определять жанр сочинений Стендаля о Гайдне, Моцарте, Россини — перед нами «анекдотические биографии», притом — переводно-компилятивного характера. Правда, сам Стендаль — повидимому, скорее из мистификаторской игры, нежели корыстных соображений, запутывает вопрос об источниках. Жизнеописание Моцарта снабжается вводным письмом, где работа аттестуется как перевод с немецкого оригинала Шлихтегролля. В действительности, как это выяснил Даниэль Мюллер \ произведение Стендаля имеет весьма мало общего со статьей о Моцарте Шлихтегролля, опубликованной во II томе «Некрологии» в 1793 г. На самом деле Стендаль почти дословно использовал брошюру Винклера «Биографическая заметка о Иоганне Хризостоме-Вольфганге-Теофиле Моцарте» (Париж, 1801), правда, в свою очередь кое-что позаимствовавшую у Шлихтегролля, — и затем брошюру Крамера «Тридцать два анекдота о Моцарте» (тоже 1801 г.). Это касается семи глав, составляющих «первое письмо» о Моцарте. Второе принадлежит целиком Стендалю и является глубоко индивидуальным выражением его музыкальных симпатий.

Еще больший интерес представляет история с «Жизнеописанием Гайдна», вызвавшая длинную и достаточно скандальную полемику
_______

¹ В введении и комментарии к «Vies de Haydn, de Mozart et de Metastase», издание Champion. 1914. Bce предшествующие критики, трактовавшие эту проблему — Андерс, Шюке, Стриенский, (Кюнау, Мишель Брене и др. — обычно верили Стендалю на слово.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

И. Соллертинский

Стендаль и музыка

Содержание