Выпуск № 5 (198) | 1955 - страница 19

тепианного концерта Р. Щедрина, резко возражая против снобистских замечаний, высказанных некоторыми выступавшими. Напротив, примитивный, упрощенческий подход к народно-песенному материалу демонстрирует Симфония В. Гомоляки.

— Огорчила меня Симфония К. Хачатуряна, особенно ее финал. Меня тревожит, что наша композиторская молодежь склонна видеть здесь нечто «интересное». Между тем это уже пройденный этап, и внешние «искания» вопреки большой человеческой мысли, вопреки настоящей одухотворенности — заблуждение, весьма очевидное для нас, для старшего поколения композиторов, поскольку мы сами через это прошли. Поэтому необходимо предостеречь молодежь против подобных «увлечений». Это произведение Секретариат не должен был включать в программы пленума.

Вообще отбор сочинений вызывает некоторое удивление: Рапсодия Е. Светланова у большинства товарищей вызвала неодобрение — это дешевая эстрадная музыка. Не заслуживал включения в программы пленума и Фортепианный концерт Д. Федова. Наоборот, некоторые более ценные произведения не были показаны, например Симфония А. Скултэ, поэма «Павлик Морозов» Ю. Балкашина.

В заключение В. Волошинов упрекнул Секретариат в том, что он не уделяет достаточного внимания ленинградской композиторской организации.

Музыковед С. Скребков (Москва) значительную часть своего выступления уделил похвалам докладу Л. Данилевича. Интересные мысли о симфонизме, в частности о художественной форме симфонических произведений, он отметил в выступлениях B. Беркова, М. Друскина, Ю. Хохлова и А. Сохора. Оратор возражал против приписывания М. Друскину догматической концепции «единого потока», как это сделал И. Дзержинский, и против попыток Ф. Козицкого истолковать речь М. Друскина как призыв к разрушению классических форм.

Десятую симфонию Д. Шостаковича C. Скребков охарактеризовал как трагедийное произведение глубокой жизненной правды, произведение реалистическое, хотя и противоречивое. Однако на реплику из зала, в чем конкретно заключается «противоречивость» этой Симфонии, С. Скребков не ответил, заявив, что он по этому вопросу... присоединяется к мнению докладчика.

— Перед музыковедами, — сказал С. Скребков, — стоит задача обобщить положительный опыт советского симфонизма в его наиболее выдающихся образцах. В этом отношении интересны некоторые соображения Л. Данилевича — в частности, о новаторском характере сопоставления контрастных образов в Седьмой симфонии Д. Шостаковича и в пятой части «На поле Куликовом» Ю. Шапорина. Такой тип контраста является, повидимому, стилевой чертой симфонизма Д. Шостаковича — и не его одного: в Третьей симфонии Рахманинова встречается подобный контраст. Видимо, он вообще типичен для современного трагедийного симфонизма.

С. Скребков отметил еще одну характерную особенность некоторых современных симфоний — масштабность, широкую развитость главной партии, содержащей свою внутреннюю разработку. Это традиция Чайковского, но развивается теперь она по-новому. В современной симфонии возникает новый тип финала — более драматичный, чем это было в XIX веке.

Шарж
Е. Светланов

С. Скребков положительно оценил «Испанскую рапсодию» Е. Светланова, «Венгерские напевы» А. Эшпая, русскую Симфонию-легенду С. Разоренова, отметил вы-

сокое мастерство в «Импровизациях на албанские темы» Л. Книппера.

Финал Симфонии Карена Хачатуряна, по мнению С. Скребкова, не удовлетворил слушателей не потому, что это рационалистическая, сухая музыка.

— Напротив, — сказал оратор, — музыка мне показалась остроумной, яркой, даже талантливой. Но эта музыка не на месте. Она не может нести на себе нагрузку финала. Поставьте эту фугу после первой части, и она зазвучит, как блестящее скерцо... Огромное значение имеет место, куда поставлена данная музыка. Сейчас, когда эта фуга оказалась в конце, она звучит, как карикатура на симфонический финал.

В заключение С. Скребков высказал мысль о необходимости тесной взаимосвязи симфонического жанра с песенным, киномузыкой и т. д.

Музыковед Я. Витолинь (Рига) отметил, что пленум показал общий рост идейности и мастерства в советском симфоническом творчестве. В докладе Л. Данилевича, по его мнению, проявилась недооценка Седьмой симфонии Яниса Иванова. Вообще Секретариат должен был поддержать творческую активность композиторов Советской Латвии, шире показать их творчество на пленуме. В частности, следовало исполнить Симфонию А. Скултэ и симфонические поэмы молодых композиторов В. Каминского и В. Мелешкина.

Говоря о многообразии национальных музыкальных культур, представленных на пленуме, оратор подчеркнул успехи композиторов Грузии, Армении и Азербайджана, прежде всего симфоний О. Тактакишвили и Р. Гаджиева. Композиторам Прибалтики не удалось добиться такой яркости в создании национальною формы своей симфонической музыки. Развитие национальной формы еще недавно тормозилось там неправильным отношением к крестьянской народной песне, как к «пережитку прошлого», «архаике», не имеющей якобы ценности для нашего времени. Теперь эти взгляды изживаются.

Недостаточно раскрыты, по мнению Я. Витолиня, черты народного стиля в исполненных произведениях русских авторов.

Критикуя схематизм многих симфоний, шаблонность приемов, оратор призывал композиторов к смелым дерзаниям, жизненно необходимым для широкого охвата образов советской действительности. В этом отношении он подчеркнул огромное значение Десятой симфонии Д. Шостаковича.

Жанр симфонии не требует обязательно воплощения драматического содержания. Шире могут и должны быть раскрыты образы человеческой радости, природы, народной фантастики, народного танца. Нужны и танцовальные сюиты, и симфонические поэмы (прозвучали только две — А. Петрова и И. Акбарова), и увертюры, и разнообразные симфонические миниатюры.

Мало показано было ораторий; этот жанр занял в программах пленума побочное место, а между тем его возможности очень велики.

В заключение Я. Витолинь высказал пожелание, чтобы пленум содействовал решению существенных теоретических проблем — о методе социалистического реализма, о национальной форме, о музыкальной драматургии, о программности. Жаль, что эти проблемы не были развиты в докладе Л. Данилевича.

Музыковед А. Оголевец (Москва) выразил уверенность, что советская симфоническая музыка развивается по правильному, реалистическому пути.

А. Оголевец сделал ряд замечаний по докладу Л. Данилевича, который, по его мнению, неверно ориентировал композитора Г. Рзаева; нельзя считать недостатком то, что финал Симфонии Г. Рзаева сильнее, чем первая часть. Напротив, очень хорошо, что все развитие Симфонии устремлено к финалу.

Критикуя Вторую симфонию О. Тактакишвили, оратор нашел, что она «не берет за живое», так как ее музыка якобы мало национальна, далека от грузинского мелоса.

Оратор призвал композиторов писать музыкальные произведения типа «Шехеразады» — с использованием индийских, китайских, корейских тем.

Музыковед И. Нисневич (Минск) говорил о соответствии формы и содержания в симфонической музыке.

— К сожалению, — заметил он, — на пленуме много было таких произведений, в которых не чувствуется логика развития, а потому и теряется облик изображаемых ге-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ШаржЕ. Светланов

Содержание

Шарж
Е. Светланов