Выпуск № 4 (197) | 1955 - страница 52

Удачна дальнейшая разработка танца-игры — с красочными тональными отклонениями-сдвигами; в музыку танца постепенно вкрапливаются интонации темы Шурале, подкрадывающегося к танцующим девушкам.

Музыка второго акта богата разнообразными татарскими народными танцами. Здесь необходимо отметить общий танец в начале акта — типичный гармошечный наигрыш, своего рода «такмак» — короткий, быстрый напев частушечного типа, неудержимо веселый и динамичный; не менее интересны и характерно-бытовые гротесковые танцы (пьяный с бочкой, сплетницы, четыре свахи, пьяный смех которых мастерски воспроизведен в музыке).

Свадебный танец невесты с покрывалом, написанный в форме вальса, выделяется благородной напевностью и лирической теплотой. Эти черты, как и мягкость гармонического плана, сообщают танцу ту романтическую мечтательность, которая так облагораживает вставные лирические вальсы в балетах.

Наконец, один из эффектных номеров второго акта — пляска Батыра и джигитов; мужественная и воинственная, она демонстрирует силу, отвагу и лихость молодых джигитов.

Третий акт в основном повторяет ситуации первых двух и во многом однотипен с ними по музыке.

В общем музыку балета отличает мягкая напевность; в характерных и фантастических образах лаконизм сочетается с меткостью характеристик, а порой и с гротеском, свободное дыхание — с пластикой танцев, свежий гармонический язык — с общим народно-национальным складом.

Есть в музыке и уязвимые места: таковы некоторые маловыразительные вариации, живая образность которых заменена довольно-таки бессмысленным скольжением по звукоряду пентатонной гаммы. Вальс первого акта лишен романтической приподнятости и изящества; эта типично бытовая музыка мало вяжется с образами фантастических девушек-лебедей.

В музыке не ощущается ярко выраженных кульминаций, которые соответствовали бы наиболее драматическим сценам балета (расправа Батыра с Шурале, момент сжигания девушкой своих крыльев). Объясняется это просто: оба драматических момента отсутствовали в прежнем либретто, на которое Яруллин писал музыку; написать к ним новую музыку оказалось, видимо, не так-то легко.

Наконец, в ряде случаев симфоническое развитие заменено фактурным усложнением тем; к тому же это делается однотипными средствами «пышного» аккордового изложения темы — большей частью даже без изменения тональности. Что касается лейтмотива Шурале, то на протяжении всего балета он остается неизменным (почти всегда в одной и той же тональности).

Балет оркестрован В. Власовым и В. Фере в общем на хорошем профессиональном уровне, но несколько однообразно, а во многих эпизодах шумно, крикливо (массовый танец нечисти, сцена грозы — в первом акте, мужской воинственный танец — во втором и др.), без ощущения стиля наивной и простодушной народной сказки.

В настоящее время крайне трудно отделить авторскую музыку балета от редакторских дополнений, вызванных переработкой либретто (автор нового варианта либретто Л. Якобсон). Видимо, здесь многое изменялось и дописывалось.

Нельзя не пожалеть, что в этой работе композиторы-редакторы прошли мимо авторизованной партитуры балета, проверенной и дополненной Ф. Яруллиным. И недостающую музыку можно было пополнить произведениями самого Яруллина (в наследии талантливого композитора — трехчастная симфония, увертюра, два акта оперы «Зюльхабира», фортепианный квартет, виолончельная соната, оркестровая сюита, много различных пьес для сольных инструментов, наконец, около ста песен, романсов и хоров).

* * *

В спектакле Большого театра прежде всего хочется отметить прекрасную работу профессионально сильного и талантливого балетного коллектива.

М. Плисецкая (девушка-птица) с момента своего появления на сцене приковывает к себе внимание выразительной пластичностью, горделивой плавностью танца. Сдержанность, строгость и порой даже некоторая «холодность» облика героини — все это есть в самом замысле артистки, танцующей волшебную девушку-птицу.

Недостаточная цельность образа лешего успешно преодолевается В. Левашовым (Шурале); артист чутко переводит на «язык» танца и мимики нюансы музыки. Возбужденный и «колючий» танец Шурале (вариации в начале первого акта), сцены его борьбы с Батыром, проникнутые дикой яростью, создают образ злого хищника. Тот же Левашов проявляет отличный комедийный дар, изображая добродушные проделки и шалости Шурале на свадьбе. В. Левашов гибок, ловок, его движения точны и быстры, он музыкален и артистичен.

Нелегко пришлось Ю. Кондратову в роли Батыра. Излишний «груз» добродетелей сделал этого героя довольно скучным и одноплановым. Конечно, он благороден, храбр, красив, но все это узнается уже с того момента, когда он появляется на сцене в начале первого акта, и ничего другого зритель от него не ждет. Прямолинейность поведения, плоскость образа в новом варианте либретто никак не помогают актеру. Ю. Кондратов сделал все, чтобы оживить порученную ему роль. Сила и храбрость продемонстрированы им с исчерпывающей убедительностью в пантомимах и сценах схваток первого и третьего актов. Простодушием и добротой проникнут характер героя во втором акте (свадьба). И главное — он умело соединил в вариациях и в воинственном танце второго акта элементы подлинно народной мужской пляски с хореографической классикой.

Заслуживают быть отмеченными и талантливая комедийная игра «квартета» сплетниц (И. Балиева, В. Болотова, Е. Голубкова и В. Пещерикова) и «маленький шураленок» (Коля Тагунов), очень мило исполнивший свой «бесовский танец».

Балетмейстер-постановщик Л. Якобсон является одновременно одним из авторов новой редакции либретто. Об ошибках этой последней стороны его деятельности мы уже говорили. Тем приятнее отметить четкую и уверенную работу Л. Якобсона в качестве руководителя балетной постановки. В его хореографических замыслах есть размах, смелость и ясно видимый индивидуальный почерк. Интересно и импозантно поставлены массовые танцы. Особенно красивы «неожиданные» скульптурно групповые концовки многих танцев первого и второго актов, вызвавшие одобрение зрительного зала.

Художнику Л. Мильчину не удался первый акт (лес), но мягкий осенний «волжский» пейзаж второго акта свидетельствует о прекрасном ощущении им живых красок природы и, что очень важно, света. Пожар в третьем акте весьма эффектен.

Четко и темпераментно дирижирует балетом Г. Дугашев. Молодого дирижера можно упрекнуть разве только в излишнем пристрастии к фортиссимо. Медь и ударные порой оглушают. Этого можно было легко избежать, владея таким великолепным «инструментом», как оркестр Большого театра.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание