Выпуск № 4 (185) | 1954 - страница 43

и после каждой части симфонии — исполнялась Первая, D-dur — были продолжительные аплодисменты, а после Capriccioso я должен был несколько раз раскланиваться. В отеле "Европа" Рубинштейн (председатель Русского музыкального общества) устроил в мою честь банкет. Был он непродолжительным, но тем более сердечным. Рубинштейн пил за меня, скрипач Ауэр — за нового доктора музыки (все газеты получили телеграммы из Праги¹, и я тем более приятно был удивлен), я же выпил за Рубинштейна...»² В том же письме Дворжак выражает глубокое удовлетворение по поводу того, что и в Москве «оркестр был увлечен моими сочинениями и играл с большим подъемом».

Из Петербурга Дворжак выехал 23 марта и вернулся на Родину после «большой моральной победы», как он сам назвал свои успехи в братской славянской стране.

К большому огорчению Дворжака, ему не удалось повидаться в России с Чайковским, который находился тогда во Флоренции и заканчивал «Пиковую даму». Не виделись композиторы и в Праге, куда Чайковский приехал в октябре 1892 года на премьеру «Пиковой дамы»: в это время Дворжак уже находился за океаном. Но оба они постоянно вспоминали друг друга; так, в известном интервью Чайковского, данном им в ноябре 1892 года, упоминается «Дворжак в полном расцвете своего таланта»...

Дружба Чайковского и Дворжака, которую по справедливости можно назвать одной из самых ярких страниц истории русско-чешских музыкальных связей, была основана не только на личной симпатии, но и на общности творческих стремлений обоих великих мастеров. Чрезвычайно поучительно, например, сопоставить «Евгения Онегина» с «Якобинцем» и сравнить в них образы усадебного быта, насыщенные выразительными темами народно-песенного характера, получающими подлинно симфоническое развитие.

Слушая «Русалку» Дворжака, сюжетно столь близкую «Ундине» Чайковского, нельзя не отметить интонационную близость возвышенной лирики Дворжака и волнующей, «от сердца к сердцу» идущей лирики Чайковского. Эта близость, основанная на общности славянских песенных истоков творчества обоих композиторов, ощущается и в их камерных произведениях, в которые как Чайковский, так и Дворжак смело вводили народно-бытовые темы: вспомним хотя бы бессмертное Andante cantabile из Первого квартета Чайковского и «Думку» ми-бемоль-мажорного квартета Дворжака. В симфониях Дворжака, в особенности во Второй и Пятой, отчетливо ощущается близость к «богатырской» традиции русского симфонизма, столь плодотворно развивавшейся не только в нашей, но и в западнославянской музыке.

Близость к классическим образцам русской музыки проявилась еще в сравнительно ранних произведениях Дворжака. Так, 17 апреля 1875 года пражский журнал «Далибор» опубликовал критическую статью, посвященную разбору сочиненного в 1874 году ля-минорного струнного квартета Дворжака. В этой статье выдающийся чешский композитор Зденек Фибих писал: «Уже начальная тема первой части имеет отчетливо выраженный славянский характер; да, мы сказали бы даже, что она несколько напоминает свежие мелодии Глинки». Не лишено интереса так-

_________

¹ В марте 1890 года Карлов университет в Праге присудил Дворжаку степень доктора музыки. Однако габсбургское правительство не утвердило композитора в этой степени под тем предлогом, что такой степени не существовало в австрийских университетах. Годом позже Карлов университет присвоил Дворжаку степень доктора философии.

² Сборник О. Шоурка, стр. 108 и 109.

же то обстоятельство, что в опере «Чорт и Кача» Дворжак построил характеристику гротескно изображенного царства чертей на целотонной гамме, применив таким образом глинкинский прием характеристики Черномора.

Нет надобности говорить о «влияниях» в том смысле, который вкладывается в это слово буржуазным искусствознанием. Речь идет об усвоении творческого опыта русской классической музыки, которое помогло творцам чешской музыкальной классики, в том числе и Дворжаку, в их борьбе за национальную самобытность отечественной культуры, за воплощение в ней передовых освободительных идей, за правдивость, благородство и высокую человечность искусства.

Дворжак не только сам глубоко изучал русскую музыку, но и знакомил с ее достижениями своих многочисленных учеников. Можно напомнить, в частности, что в первый состав знаменитого Чешского квартета вошли три ученика Дворжака — Йозеф Сук, Оскар Недбал и Отто Бергер — и что именно этот ансамбль, созданный в 1891 году другом Дворжака, профессором Ганушем Виганом (которому посвящен виолончельный концерт Дворжака), явился неутомимым пропагандистом русской музыки. В репертуаре Чешского квартета, совместно с которым не раз выступали Танеев и Рахманинов, были камерно-инструментальные произведения Бородина, Чайковского, Танеева, Глазунова, Рубинштейна, Аренского, Глиэра, Ипполитова-Иванова и других русских композиторов. Многие из этих сочинений репетировались и исполнялись в присутствии самого Дворжака.

Если русская музыка получила в Чехии всенародное признание, то и творчество крупнейших чешских композиторов постепенно завоевывало широкую популярность в нашей стране. Можно привести, например, слова А. Комиссаржевского, который отметил в «Московском листке» (2 марта 1890 г.), что «г. Дворжак давно известен в Москве как автор колоритно и красиво инструментованных славянских народных танцев; сочинение это пользуется огромной популярностью».

Неопубликованное письмо В. Сафонова к чешскому музыкальнообщественному деятелю Б. Каленскому, датированное 10 апреля 1902 года, содержит данные (повидимому, далеко не полные) о прижизненных исполнениях произведений Дворжака в Москве¹.

Милостивый государь,

Спешу уведомить Вас на почтенное письмо Ваше от 2 апреля с. г., что в симфонических собраниях Московского Отделения Императорского Музыкального Общества были исполнены до настоящего времени следующие сочинения уважаемого маэстро Дворжака: Симфония № 3, F-dur, Слав. рапсодия № 1, D-dur Scherzo a capriccio, Adagio из Серенады для духовых инструментов и Вариации для оркестра — все эти сочинения под управлением самого композитора, в 386 собрании Муз. Общества 27 февраля 1890 года. Кроме того, в разное время были исполнены: Славянская рапсодия № 1, D-dur , увертюра «Нusitska». Славянские танцы, «Водяной» и симфония «Из Нового Света», эта последняя в настоящем сезоне

Из камерных вещей исполнены были: Квартеты d-moll, G-dur соч. 34, 104 и 106 (Чешским квартетом), «Думки» соч. 90 (трио Макса Пауэра ) и Квинтет A-dur соч. 81 (Эрнесто Консоло) — последний в настоящем сезоне.

Прилагаю желаемый Вами мой портрет и остаюсь с совершенным уважением

готовый к услугам

В. Сафонов

________

¹ Публикуется с согласия дирекции музея Бедржиха Сметаны в Праге. Автор статьи приносит также благодарность директору музея А. Вайсару за любезное предоставление фотокопии письма.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание