Выпуск № 3 (172) | 1953 - страница 6

к Отчизне, к народу делает его непокоримым.

Опера задумана широко — в традициях народной музыкальной драмы, и Тарас должен был явиться в ней как истинно национальный герой сусанинского размаха. Лучшие страницы оперы, выразительные и по музыке (сцена на разрушенном заводе, ария Тараса в четвертой картине, хор партизан, комсомольская песня и др.), говорят о незаурядных музыкально-драматургических возможностях композитора. И если бы он смелее почерпнул из источника жизни, глубже проникся духом народности, то нашел бы звуки, краски и слова, чтобы творчески полно воплотить в музыкально-сценическом образе Тараса обобщенные типические черты народного национального характера.

К сожалению, Тарас в опере Д. Кабалевского еще далек от этого жизненного идеала: он не раскрывается во всей цельности и суровой простоте прямодушной и сильной натуры героя. Композитор слишком выпятил и растянул изображение «душевного надлома» Тараса и тем самым поставил своего героя в ложное отношение к действительности.

Поэтому в музыкально-сценической обрисовке Тараса проявились нарочитые, вовсе не типичные для простого советского человека и патриота черты психологической замкнутости и надуманной риторичности; они мельчат характер Тараса, делают его искусственно усложненным и расплывчатым. Ему нехватает той мудрой простоты, за которой мы ощущаем большой жизненный опыт и силу характера.

Тарас — кровь от крови, плоть от плоти рабочего класса, а между тем в опере его жизненные связи с народом выявлены недостаточно глубоко и убедительно. В первой половине оперы Тарас вообще представлен обособленно — он лишь страдающий свидетель народного горя и бедствий войны. Он искренно сочувствует народу, он ненавидит врага, но... мучительные сомнения и колебания (в опере ничем серьезно, не мотивированные) надолго сковывают его волю к активной борьбе. Характерна ли, типична ли такая психологическая половинчатость в образе старого кадрового советского рабочего? Конечно, нет.

Правда, в шестой картине (сцена на разрушенном заводе) фигура старого Тараса выпрямляется во весь рост, и мы видим, наконец, действующего (а не рассуждающего) героя — среди борющегося народа, ощущаем его гневное бесстрашие перед лицом врага и благородное презрение к смерти во имя любви к Родине.

Вот основная, истинно патриотическая идея «Непокоренных». Она, несомненно, получила бы гораздо более сильное и целостное воплощение в опере, если бы композитор сумел глубже раскрыть и заострить мужественный образ главного героя, рельефно подчеркнуть типические черты его характера. К сожалению, композитор лишь частично выполнил поставленную задачу. Ибо не во всем и не до конца следовал требованиям жизненной правды (хотя, быть может, и не погрешил против правдоподобия). Случайное, преходящее порой отвлекало его от типического, характерного.

Все это, конечно, сказалось в самой музыке оперы: несмотря на отдельные удачные, выразительные эпизоды, ей недостает все же настоящей силы и страстности мелодического выражения, широкой распевности и, что не менее важно, — яркой национальной характерности — а ведь это тоже весьма существенный недостаток, ибо типическое в искусстве не может проявляться вне национальной формы.

В самом деле, если задаться вопросом, где именно происходит действие «Семьи Тараса», то музыка оперы не скажет нам точно, как сразу скажет, например, музыка «Сусанина», «Хованщины», «Князя Игоря», — а лишь приблизительно намекнет: где-то в западных областях России или, быть может, в Белоруссии, а может, и на Украине. Небезынтересно заметить, что, когда в Одессе была поставлена «Семья Тараса», то режиссер сам определил национальную принадлежность этой оперы, перенеся действие... на Украину. Стало быть, для того, чтобы решить эту проблему, достаточно было дать соответствующее указание художнику и декоратору! Правда, некоторое противоречие между замыслом композитора, его музыкой и режиссерской трактовкой оперы было замечено слушателями, но самый факт такой «легкой» перестановки места действия оперы при ее постановке не случаен.

Подобная национальная неяркость,

неопределенность музыкального языка, к сожалению, свойственна еще довольно многим произведениям наших композиторов, и не только оперным.

К этому важному вопросу мы еще вернемся, когда затронем проблему народности. А сейчас подчеркнем, что игнорирование или ограниченное понимание национальной типичности, характерности в музыкально-драматическом выражении идеи, сюжета, образа неизбежно ограничивает и творческое воображение композитора, лишает его живой, непосредственной связи с антеевой землей, т. е. с богатейшей почвой народного песенного искусства, мешает ему правдиво и полно раскрыть многообразный духовный мир народа и его героев.

(Окончание следует)

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание