Забытый некролог

Среди газетных и журнальных статей, которыми была отмечена в 1857 году безвременная смерть Глинки, до сих пор оставался забытым некролог, появившийся в «Современнике». Между тем выдающееся значение этого журнала в истории русской культуры побуждает с особенным интересом отнестись к помещенному здесь некрологу, так как в нем нашла свое отражение оценка личности и творчества Глинки со стороны самых передовых представителей русской общественной мысли.

Некролог Глинки был опубликован в мартовской книжке «Современника» и составил часть очередного обзора «Петербургская жизнь»¹. Автором печатавшихся под таким названием ежемесячных обзоров был И. Панаев, который подписывал их псевдонимом Новый поэт.

При всей краткости некролог достаточно ясно показывает отношение «Современника» к великому композитору. Понятно, почему память Глинки отметил именно Панаев: из всех руководителей и сотрудников журнала он наиболее близко стоял к музыке и был лично знаком с Глинкой, который не раз пел и играл у него дома ². Однако в данном случае Панаев излагал не только свою точку зрения. И это тем более важно, что как раз зимой 1856/57 года одним из соредакторов «Современника» являлся Н. Чернышевский.

Несмотря на некоторую поверхностность, вообще свойственную тону «Заметок Нового поэта», несмотря на явные преувеличения в характеристике «переменчивой» натуры Глинки, содержание некролога весьма показательно. Прежде всего, следует подчеркнуть безоговорочное признание «Современником» высокого художественного дарования Глинки, его главенствующей роли в русской музыкальной культуре. Далее, характерно, что отмечаются романсы Глинки, завоевавшие широкую известность в демократических кругах необъятной России. В сопоставлении с известным свидетельством дружившего с Глинкой доктора Гейденрейха о том, что «его романсы мало распевались в великосветских салонах» (см. «Русскую старину», 1876, т. XVII, стр. 622), указание некролога приобретает исключительный смысл, определяя социальный круг современных почитателей музыки великого композитора. Вполне естественно, что Панаев, хорошо зная многие излюбленные тогда романсы Глинки, называл их в некрологе по памяти, чем, вероятно, и были вызваны некоторые очевидные неточности ³.

Прямым дополнением к некрологу Глинки служат страстные слова «Нового поэта» в защиту музыки, сказанные в следующей же (апрельской) книжке «Современника».

Возражая против реакционного утверждения одного из приверженцев дворянской эстетики начала XIX века, будто «музыка — не искусство» и что на это она имеет право претендовать не более, чем... качанье на качелях, «Новый поэт» восклицал: «Человек, который бы признался нам, что музыка не производит на него никакого действия, что никогда ни один музыкальный звук не приводил его в содрогание, не извлекал слез из глаз его, не внушал ему благоговейного чувства, не смягчал и не умилял души

_________

¹«Современник», 1857, т. LXII, № 3, «Смесь», стр. 157 и 158.

²См. Литературные воспоминания И. Панаева, Л., 1928.

³ «Заснули голубки» вместо «Уснули голубые», «Цветок» вместо «Зацветет черемуха».

его, — привел бы нас в большее сомнение, есть ли у него душа. Люди, для которых мертва природа, для которых не существуют поэзия и музыка, несмотря на их ум, убеждения, образованность, ученость и прочее, — бедные люди, потому что они лишены высочайших наслаждений, самых святых минут, которых не может вознаградить никакая ученость, никакое знание...»

Одним из лучших представителей «великого искусства» музыки, «доставляющей человеку минуты высочайшего блаженства, возвышающей дух человеческий», «Современник» смело назвал отвергнутого знатью Глинку.

Приводим некролог Глинки:

«В Берлине, в первых числах февраля, скончался наш знаменитый композитор — автор “Жизни за царя”, “Руслана и Людмилы” и проч. — Михаил Иванович Глинка. Его высокий музыкальный талант признан всеми; он приобрел себе европейскую известность. Лист, Мейербер, Берлиоз отдавали ему справедливость; все наши отличные музыкальные авторитеты единогласно признали за ним первенство. Имя Глинки проникло в самые глухие и отдаленные углы в России, вместе с его мелодическими, задумчивыми или страстными звуками. Какая барышня, у которой чуть-чуть развито музыкальное чувство и у которой есть хоть маленький голосок, не певала его: “Сто красавиц на турнире”, “Цветок”, “Заснули голубки” и проч.? Какой кавалер, рассчитывавший на силу и страстность, не вскрикивал: “В крови горит огонь желанья”, энергически ударяя по клавишам и сверкая глазами? Жаль, что деятельность Глинки, всегда небольшая, в последнее время совершенно прекратилась и что он оставил после себя так мало произведений.

Глинка был человек увлекающийся, страстный, настоящий артист, и когда божественный глагол касался до его чуткого слуха, он делался истинно вдохновенным — и мы не раз имели счастие слушать его чудные импровизации в такие минуты. В обыкновенном состоянии, терзаемый мелочными житейскими неприятностями, заботами и хлопотами, — он был раздражителен, капризен, мнителен и причудлив. Он тогда быстро и часто менял свои мнения и взгляды, подчиняясь настроенности своего духа, совершенно покоряясь минутным впечатлениям. Первые дни после приезда своего в Париж в 1845 году он говорил, что в Париже жить нельзя, что французы несносны, ничего не смыслят в музыке и считают своего Берлиоза гениальным человеком, что климат Парижа не лучше петербургского и что вообще Париж — Петербург, только в увеличительное стекло; через месяц он был в восторге от Парижа, он сошелся с Берлиозом и говорил об нем с увлечением; и когда парижане стали рукоплескать его произведениям в концертах-монстрах Берлиоза, Глинка признал Париж не только единственным местом на земном шаре, где можно приятно жить, но даже музыкальным городом.

Все мы не изъяты мелких слабостей, беспокойного самолюбия, заблуждений и недостатков, но все это выкупалось у Глинки его светлыми, вдохновенными минутами, в которых он обнаруживал горячую, беспредельную любовь к своему искусству и с увлечением рассказывал о своих планах, о задуманных им созданиях, которым, к сожалению, не суждено было осуществиться.

Смерть Глинки — величайшая потеря для русского музыкального мира... В его летописях он покуда занимает, бесспорно, первое место. Мир праху его!..»

Подготовил к печати
С. Гинзбург

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Забытый некролог

Содержание