КОНЦЕРТНАЯ ЖИЗНЬ

Хорошее начало

(На концерта Радосветы Бояджиевой)

Значительный интерес, проявленный московской музыкальной общественностью к первому выступлению молодого дирижера Радосветы Бояджиевой, явился естественным отзвуком той глубокой симпатии, которую питает наш народ к расцветающей культуре в странах народной демократии.

Радосвета Бояджиева в 1945 году окончила Болгарскую музыкальную академию в Софии. Ярко выраженная музыкально-исполнительская одаренность позволила Р. Бояджиевой завершить свое образование в одном из крупнейших мировых центров музыкальной культуры — в Ленинградской консерватории им. Римского-Корсакова. В 1946 году молодая артистка, приехав в СССР, вступила в число аспирантов этой консерватории и в 1948 году закончила аспирантуру. 27 апреля 1949 года состоялось первое выступление Р. Бояджиевой в Москве, в Большом зале консерватории (Государственный симфонический оркестр Союза ССР).

В программу концерта вошли 7-я симфония Бетховена, увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» Чайковского, концертная пьеса для фортепиано с оркестром Шумана (солист Святослав Рихтер) и болгарская рапсодия «Вардар» Панчо Владигерова.

Радосвета Бояджиева, как показал концерт, обладает интересной художественной индивидуальностью, крепкой дирижерской волей, способностью свежо и по-новому раскрывать содержание произведений классической музыкальной литературы.

Это ярче всего проявилось в исполнении гениальной увертюры-фантазии Чайковского «Ромео и Джульетта». Ее трактовка увертюры несколько отступает от традиционной: это сказывается и в ускоренном темпе вступительного хорала, что сообщает этому эпизоду черты суровой мужественности, и в интерпретации главной партии, которая понимается дирижером не как изобразительная картина поединка, но скорее как обобщенный образ вражды и ненависти. Спорным и, на наш взгляд, менее убедительным является дирижерское толкование центрального эпизода увертюры — «темы любви», где исполнитель чрезмерно подчеркивает чувствительные, сентиментальные моменты.

Однако в целом исполнение увертюры «Ромео и Джульетта» было ярким и убедительным в своей живой непосредственности.

Культуру и мастерство обнаружила Радосвета Бояджиева в исполнении 7-й симфонии Бетховена. Это произведение молодой дирижер интерпретирует в целом более традиционно, хотя в отдельных эпизодах и здесь проявляет свою творческую самостоятельность. С настоящим блеском была сыграна третья часть, в которой очень смело и уверенно доминировало жанрово-танцевальное начало. Но наибольшей удачей молодой Р. Бояджиевой следует признать исполнение финала симфонии. Здесь темпераментная артистка внесла много праздничности, ликования, торжественности.

Знаменитое ля-минорное аллегретто (вторая часть симфонии) прозвучало менее выразительно. Непрерывное нарастание вариирующегося периода Р. Бояджиева проводила преимущественно динамическими средствами, то есть нагнетанием силы звучности, не пользуясь другими выразительными приемами. Поэтому нарастание прозвучало несколько механически, оно не было согрето внутренним эмоциональным подъемом.

Партию фортепиано в концертной пьесе Шумана (соль-мажор, соч. 92) блестяще исполнил Святослав Рихтер. Мы знаем этого артиста, как большого и очень своеобразного художника. Найти подлинный, глубокий творческий контакт с таким солистом — трудное испытание для любого дирижера. Радосвета Бояджиева превосходно выдержала это испытание, добившись полного единства с солистом в понимании художественного замысла автора.

В заключение концерта была исполнена рапсодия «Вардар» болгарского композитора Панчо Владигерова. Произведение это уже исполнялось в Москве под управлением автора.

Рапсодия «Вардар» построена на сопоставлении и разработке тем маршевого и танцевального характера. Тематический материал, свидетельствующий о тесной творческой связи композитора с болгарским народным музыкальным искусством, очень ярок, свеж и выразителен. «Вардар» — произведение праздничное, впечатляющее, хотя и не лишенное известных противоречий: отдельные элементы импрессионистической поверхностности, некоторая гармоническая пряность иногда кажутся чуждыми характеру самого тематического материала, простого и внутренне содержательного.

В своей родной национальной музыкальной стихии Бояджиева проявила отличный вкус, тем-

перамент и мастерство. Крепкая ритмическая основа, монолитность, тонкая смена разнообразных эпизодов — все это содействовало большому успеху рапсодии у московской концертной аудитории.

С исключительным подъемом играл в этот вечер Государственный симфонический оркестр Союза ССР. Конечно, управлять таким коллективом — высокая честь для любого молодого дирижера. Но и оркестр не оставался равнодушным к большому дарованию и мастерству Радосветы Бояджиевой. Содружество великолепных советских музыкантов и молодого болгарского дирижера доставило немало приятных минут концертной публике.

С. Корев

Концерт Надежды Казанцевой

Прекрасное в целом впечатление оставил вечер народной артистки республики Надежды Казанцевой (Колонный зал, 5 мая). Певица обладает высоким колоратурным сопрано красивого тембра, поет очень чисто, легко и свободно. Интересно и разнообразно составленная программа из произведений русских и иностранных композиторов дала возможность всесторонне показать исполнительское дарование концертантки.

В программе, почти целиком посвященной романсам и песням, были представлены Моцарт, Шуберт, Брамс, Равель, Годар — в первом отделении, и Чайковский, Римский-Корсаков, Аренский, Рахманинов, Глиэр, Раков — во втором.

В первом отделении Н. Казанцева с виртуозным блеском спела ряд труднейших колоратурных номеров: «Царицу ночи» Моцарта, «Хабанеру» Равеля, «Вариации» Проха и др.

Второе отделение отличалось меньшими вокально-техническими трудностями, но зато было более значительным по содержанию. Здесь певица не везде и не во всем выполнила художественный замысел композитора. Романс «Погоди» — один из прекраснейших романсов Чайковского, с очень тонкими психологическими модуляциями, требующими соответствующего исполнения. Казанцева поет его красиво и интонационно совершенно точно, но смысл текста романса, при хорошей и ясной дикции, до конца певицей не раскрыт.

Недочеты были и в исполнении «Восточного романса» Римского-Корсакова. После заключительных слов «Но дева милая не знает, кому поет и отчего печальны песни так его...» в фортепианной партии звучит тема «розы»: «Но роза молча песням внемлет». Та же тема является и темой «милой девы», которая «не знает, кому поет... певец иной...». Композитор поручает эту тему именно фортепиано и ставит в вокальной партии паузы, приобретающие таким образом определенное значение, которое должен понять и оценить исполнитель. Такова творческая воля композитора. А между тем некоторые певицы, исполняя «Восточный романс», сами «досочиняют» концовку романса: вместо того, чтобы выдержать указанные автором паузы, они поют мелодию фортепианной партии, «щеголяя» верхними нотами... Такова эта «традиция», которой не избежала и столь культурная исполнительница, как Казанцева, прельстившаяся якобы «эффектностью» подобного рода отсебятины...

Хочется указать еще на одну нехорошую традицию, к сожалению, установившуюся в нашей практике: берется произведение, предназначенное для инструментального исполнения, под его мелодию досужими поэтами или поэтессами подписывается «поэтический» текст, в котором имеются и «развесистый клен», и «беседка», и «дышит теплый вечер», и прочие «лирические» атрибуты, и такого рода «новое» сочинение, искажающее творческий замысел композитора, исполняется с концертной эстрады. Так именно и случилось с инструментальным «Сентиментальным вальсом» Чайковского, отнюдь не предназначенным для вокального исполнения, но тем не менее спетым в данном концерте Казанцевой.

В романсе Чайковского «То было раннею весной» с удовольствием констатируем совершенно четко спетые ровные восьмые ноты — обычный «камень преткновения» многих вокалистов, превращающих ровные парные ноты в триоли.

Отлично были исполнены романсы Рахманинова («Здесь хорошо», «Они отвечали»), очаровательный тонкий «Вальс» Аренского на текст Фета, поэтичный, мастерски написанный для голоса «Старый вальс» Глиэра, интересный «Вокализ» Ракова.

Необходимо отметить участвовавших в концерте — талантливую молодую арфистку Ольгу Эрдели (произведения Чайковского, Глазунова), превосходного флейтиста Н. Платонова и исполнителя ответственной фортепианной партии — корректного, но несколько робкого (в особенности в сольных местах, как, например, в поэтичном заключении романса «Здесь хорошо») пианиста А. Бернара.

Ан. Канкарович

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка