Выпуск № 9 (120) | 1948 - страница 11

ным содержанием. Эти штампы неизбежно ведут к утрате профессионального мастерства. И, наоборот, ясность, прозрачность формы, ее простота на новой, высшей основе требуют от композитора больших профессиональных навыков. Это профессиональное умение должно служить предельно ясному и яркому выявлению богатства творческого замысла, а не быть прикрытием идейного убожества. В сущности, как это ни звучит парадоксально, внешняя усложненность требует от композитора гораздо меньше профессионального мастерства, чем та высшая простота, которая отличает музыкальное письмо классиков!

В тесной связи с утерей профессиональных навыков стоит то обстоятельство, что в результате чисто внешнего усложнения музыкального языка получается обеднение музыки. А. А. Жданов формулирует этот процесс в таких словах: «Музыкальный язык становится невыразительным. В музыку привносится столько грубого, вульгарного, столько фальшивого, что музыка перестает отвечать своему назначению — доставлять наслаждение. Но разве эстетическое значение музыки подлежит упразднению?» Ударение стоит на словах «эстетическое значение». Марксистско-ленинская эстетика различает понятия «идейное содержание» и «эстетическая форма». Они образуют полное неразрывное единство, но это абсолютное единство нисколько не мешает нам философски различать форму и содержание в любом художественном произведении. Мы не отождествляем форму с содержанием, как это делают идеалисты, в том числе их «эстетическая» разновидность — формалисты, ставя знак равенства между этими двумя понятиями (форма = содержанию, содержание = форме). Мы только утверждаем, что идейное содержание в искусстве непременно находит свою чувственно воспринимаемую форму. В музыке такой формой является не только расположение разделов, частей и частиц — от мельчайших до крупнейших — во времени, что и составляет «форму» в узко технологическом смысле. Ведь музыкальная форма в широком понимании охватывает все звучание произведения с начала до конца и во всех его элементах. Сюда входят и мелодика, и ритм, и полифония, и лад и интонирование, и гармония, и тембр, и все, что доступно в музыке чувственно-звуковому восприятию. Причем все эти элементы мыслятся как выразительные, то есть содержательные. Первый же закон эстетической формы, по мысли товарища Жданова, заключается в том, чтобы доставлять наслаждение красотой и изяществом.

Свое требование художественной красоты формы товарищ Жданов шутливо называет «новой напастью». Но это требование — не случайно. «...Мы заявляем, что мы стоим за красивую, изящную музыку, за музыку, способную удовлетворить эстетические потребности и художественные вкусы советских людей, а эти потребности и вкусы выросли неимоверно». Этим отнюдь не снимается первое, основное требование, предъявляемое ко всякому произведению истинного искусства — ведущей роли содержания. Требуя красоты форм, народ прежде всего оценивает талантливость художественного сочинения со стороны его содержания, «...насколько оно глубоко отображает дух нашей эпохи, дух нашего народа, насколько оно доходчиво до широких масс». Здесь нет никакого противоречия. Отображая реальную действительность, художник тем самым делает ее содержанием своего произведения. Но передавать ее многообразие, включающее и темные стороны, он должен в прекрасных, повышающих ценность жизни эстетических формах. Не так поступает натуралист. Художники, писатели, музыканты этого направления совершенно не считаются с законами и нормами эстетического восприятия, выискивая специальные раздражающие средства грубого воздействия.

«Если требуют от слушателя, чтобы он расхваливал музыку грубую, неизящную, вульгарную, основанную на атональностях, на сплошных диссонансах, когда консонансы становятся частным случаем, а фальшивые ноты и их сочетания — правилом, то это есть прямой отход от основных музыкальных норм. Всe это, вместе взятое, грозит ликвидацией музыки, так же как кубизм и футуризм в живописи представляют из себя не что иное, как установку на разрушение живописи. Музыка, нарочито игнорирующая нормальные человеческие эмоции, травмирующая психику и нервную систему

человека, не может быть популярной, не может служить обществу, — говорит товарищ Жданов.

Талантливая и гениальная музыка, доведенная до слушателей в нормальных для данного жанра условиях, всегда имела успех у современников, но этот успех часто заглушался продажной прессой, промышленниками от искусства, влиятельными завистниками и интриганами, деляческими группировками... Таковы силы, противостоящие художественному гению при буржуазно-капиталистическом строе. История музыки дает бесчисленные примеры организованной травли выдающихся произведений, выведения их из строя на годы и десятилетия. Но она же учит нас тому, что произведения, в которых преобладают формальные новшества, отнюдь не становятся доступнее по прошествии длительного времени. В прошлом некоторые художники-творцы с горечью говорили, что их произведения найдут своих слушателей через сто лет. Такие заявления были обусловлены общеизвестным трагическим положением художника в буржуазном обществе. Сравнивая их положение с условиями деятельности советского художника, можно понять всю несостоятельность подобного утверждения в устах нашего современника-соотечественника. «Такие рассуждения означают отрыв от народа», — говорит товарищ Жданов. — «Если я — писатель, художник, литератор, партийный работник — не рассчитываю, что меня поймут современники, то для кого же я живу и работаю? Ведь это же ведет к душевной пустоте, к тупику».

Товарищ Жданов упрекает композиторов формалистического направления в антинародности и недемократичности: «Пожалуй, придется признать, что помещик Глинка, чиновник Серов и дворянин Стасов были демократичнее вас. Это парадоксально, но факт. Мало клятвенных заверений, что все вы за народную музыку. Если это так, то почему в ваших музыкальных произведениях так мало использованы народные мелодии? Почему повторяются недостатки, которые критиковал еще Серов, когда указывал что "ученая", то есть профессиональная, музыка развивается параллельно и независимо от народной?»

Мы не станем развивать в данной статье большую тему народности в искусстве. Но подчеркнем всю фатальность отчуждения художника-творца от советской демократии и замыкания в области узко личных переживаний, когда порою кажется, что композитор пишет только для себя и для нескольких своих друзей. А. А. Жданов нигде не ставит условием для музыкального творчества обязательное использование в каждом произведении подлинных народных напевов, но выражает законное недоумение по поводу недооценки народного начала в нашей «ученой» музыке. Товарищ Жданов констатирует, что по прошествии ста лет после цитированных высказываний Серова положение не только не улучшилось, но даже ухудшилось. Но он верит в силы советских музыкантов и высказывает страстное желание увидеть и услышать новую, советскую «Могучую кучку», которая развила бы классическое наследство в духе потребностей нашей социалистической действительности и стала бы тем самым более сильной, чем славная русская школа XIX века.

В связи с затронутой проблемой народного и национального в искусстве нельзя не напомнить о том разделе речи А. А. Жданова, где он развивает тезис об интернациональном и национальном в музыке. «Интернационализм в искусстве рождается не на основе умаления и обеднения национального искусства. Наоборот, интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину — означает потерять руководящую линию, потерять свое лицо, стать безродными космополитами».

Это место в выступлении товарища Жданова крайне важно для понимания одного из кардинальных вопросов эстетики, выходящего за пределы учения об искусстве и представляющего в сущности компетенцию исторического материализма. Выраженная здесь мысль, развивая сталинское учение о нации и национальном (вспомним классическую формулировку о расцвете «национальных культур, социалистических по содержанию и национальных по форме»), рассеивает ошибочные взгляды, накопившиеся вокруг проблемы интернационализма в культуре и искусстве. Основная ошибка заключалась в том, что понятия «национальное» и «интернациональное» мыслились абсо

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание