Выпуск № 3 (114) | 1948 - страница 8

Одной из наиболее ее одиозных фигур является Игорь Бэлза. Он сам — автор безусловно формалистической симфонии, осужденной Союзом советских композиторов. В своих критических работах он систематически выступает как ярый апологет формализма. В течение продолжительного времени Бэлза возглавлял музыкальный отдел газеты «Советское искусство», всей своей практикой и своими статьями направляя советскую музыкальную критику по порочному пути пустословия и беспринципности, раболепного восхваления произведений композиторов-формалистов.

Характерен, между прочим, и такой случай из области критической деятельности Бэлзы. В газете «Известия» появилась рецензия Бэлзы на первое исполнение проф. Ереминым концерта для трубы С. Н. Василенко. Концерт был исполнен проф. Ереминым настолько плохо, что ряд композиторов отказался обсуждать это произведение в Союзе советских композиторов. Бэлза счел, однако, возможным написать, что концерт был сыгран виртуозно.

Этот случай был затронут на дискуссии о советской музыкальной критике в апреле 1946 года. Бэлза, оправдываясь, принципиально защищал право музыкальной критики быть беспринципной. Он говорил: «Может быть, я действительно допустил ошибку в этой оценке Еремина. Но допустил я эту ошибку не по небрежности, а совершенно сознательно и в этом не раскаиваюсь. Проф. Еремин — первоклассный трубач, как вы все вероятно знаете. Я знал, что этот человек блестяще играл на репетициях, а на этом концерте он играл совершенно больной... Мне очень легко было бы обыграть этот факт: киксы духовиков всегда обыгрываются, — это традиция. Но я решил, что человека унижать в центральной прессе с миллионным тиражом не следует.

Да, я написал, что концерт был сыгран «с виртуозным блеском». ...Если я эту ошибку и допустил, то сделал это исключительно из тех соображений, чтобы не убить Еремина, которому, действительно, очень редко выпадает случай выступать перед публикой... Так я должен был написать. Это моя точка зрения».

Эта точка зрения, ставящая узко кастовые интересы отдельных членов музыкальной корпорации выше интересов тысяч советских слушателей, весьма типична для музыкальных критиков и музыковедов, безудержно восхищавшихся «столпами» формалистической музыки.

Работая главным редактором Музгиза, Бэлза способствовал выходу в свет формалистических книг Оголевца, привлекал к работе людей, близких Оголевцу, строил работу Музгиза, исходя не из интересов советских слушателей и концертных организаций, а служа интересам отдельных композиторов, преимущественно формалистического направления, не забывая при этом и о себе. В такой направленности «деятельности» Бэлзы уже имеется определенная последовательность. Та же последовательность вскрывается и при рассмотрении печатных работ Бэлзы и его публичных выступлений. Беспринципность Бэлзы скрывает, оказывается, известную принципиальность.

Бэлза в своих работах проявляет повышенный интерес к современной буржуазной культуре и, в особенности, к современной английской культуре. Этот интерес сплошь и рядом перерастает в прямое низкопоклонство перед Западом. Оно сказывается и в чрезмерном обилии обращений к иностранным авторитетам — от музыковедов Копленда, Саминского и Гулля до психиатров Фрейда и Бернайса, в излишне частом употреблении незнакомых советскому читателю иностранных слов, в ссылках на незначительные по содержанию иностранные статьи, в смаковании мелких деталей из истории английской музыки или биографий английских композиторов, в общем некритическом отношении к современному буржуазному искусству. При этом Бэлза проявляет особенные симпатии к композиторам модернистского направления. Дает высокую оценку английскому композитору С. Скотту, положившему начало модернистским исканиям и импрессионизму в английской музыке¹. Смазывает реакционность группы английских композиторов, служащих интересам

_________

¹ «Современная английская музыка». Лекционное бюро при КВШ. М. 1945, стр. 12.

английского империализма. Творчество Густава Хольста, использующего древнеиндийский эпос и написавшего связанный с астрологическими представлениями симфонический цикл «Планеты», называет «интереснейшим опытом раскрытия грандиозных форм древнеиндийского эпоса средствами современной музыки»¹. На дискуссии о советской массовой песне и в своей статье о «Иване Сусанине» Бэлза не нашел иных авторитетов, кроме американского композитора Арона Копленда. Для статьи «Национальные истоки творчества Танеева»²у Бэлзы не нашлось других эпиграфов, кроме идеалистического по содержанию изречения англизированного араба Амина Рейхани и туманных слов Флобера, данных к тому же без перевода. Советскому музыковеду надо было бы почаще опираться на русских авторов. Увы, в работах Бэлзы читатель не найдет ссылок на Стасова, Чайковского и Лароша, мыслями Бэлзы владеют другие авторитеты.

В работе о Танееве — это Лазарь Саминский, эмигрировавший из Советской России и акклиматизировавшийся в Америке³. В работе о Рахманинове таким же авторитетом является группа английских писателей и журналистов, искажающая идейное содержание русской литературы.

В работе «Советская музыкальная культура»⁴ мерилом качества произведения для Бэлзы является «мировая известность». «Ромео и Джульетта» Прокофьева, музыковедческие труды Асафьева, «История виолончельного искусства» Л. Гинзбурга оцениваются не по отзывам советских слушателей и читателей, а по тому, что они приобрели эту «мировую известность». Блестящие советские пианисты Л. Оборин, Г. Гинзбург, Э. Гилельс, Я. Флиер, В. Мержанов выдвинулись не в советских консерваториях, не на советской концертной эстраде, не на всесоюзных конкурсах музыкантов-исполнителей, а на конкурсах за границей⁵.

Раболепие Бэлзы не ограничивается областью музыки. В трех его работах встречается имя Обри Бердслея. В рисунках этого порнографа и декадента, работы которого в свое время вызывали публичные скандалы, Бэлза находит «гениальную силу»⁶.

Не так давно из печати вышли четыре работы Бэлзы⁷: две о Танееве и две о Рахманинове. Все эти работы написаны трудным даже для обладающего специальной подготовкой читателя языком, во всех них о музыке композиторов, которым посвящены статьи, почти ничего не сказано, зато большая часть статей посвящена изложению концепции «катартической функции рока», не имеющей ничего общего с творчеством Танеева и Рахманинова.

Вот содержание этой порочной, мистико-идеалистической по своему существу концепции.

Бэлза ставит знак равенства между героями русских опер, как написанных, так и только задуманных. Герман, Борис Годунов, Франческа и Паоло, Барон и Альберт, Эдип, Гульбранд, Мато и Саламбо для Бэлзы не имеют качественного различия. Все они — носители «неизбывности зла», рока; рок толкает их на преступление, но совершенное в результате действия силы рока преступление делает их не преступниками, а жертвами. Таким образом трагедия несет в себе «катартическую» функцию очищения от греха, преступления. Русские композиторы, по мнению Бэлзы, оправдывают своих героев-преступников и вместе с ними оправдывают преступление. В этом и заключается этическое содержание русского искусства.

«...И Герман, и Алеко являются и центрами трагедийных сюжетов, механизм

_________

¹ Там же, стр. 13.

² Сборник «Памяти Сергея Ивановича Танеева», М. Музгиз, 1947, и «С. И. Танеев», ВТО, М. 1946.

³ Сборник «Памяти Сергея Ивановича Танеева», стр. 38.

⁴ И. Бэлза, «Советская музыкальная культура». М. Музгиз, 1947 г., стр. 90.

⁵ Там же, стр. 111.

⁶ «Современная английская музыка», стр. 10; «Памяти С. И. Танеева», стр. 22, 23; «Рахманинов», стр. 33.

⁷ «Национальные истоки Творчества Танеева» в сб. «С. И. Танеев». ВТО, М. 1946; «Памяти С. И. Танеева» Музгиз, М. 1947; «Оперное творчество Рахманинова», в сб. «С. В. Рахманинов». ВТО. М. 1947; «С. В. Рахманинов и русская музыкальная культура», в сб. «С. В. Рахманинов», Музгиз, М.—Л., 1947.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание