сти его в жизнь в возможно более полной и цельной форме.

В чем же состоит этот принцип партийной литературы? Не только в том, что для социалистического пролетариата литературное дело не может быть орудием наживы лиц или групп, оно не может быть вообще индивидуальным делом, независимым от общего пролетарского дела. Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков! Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, "‎колесиком и винтиком"‎ одного единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса. Литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы»¹.

Так говорил Ленин.

Наша музыкальная критика презрела заветы русских революционных демократов и классиков русской музыкально-критической мысли, она забыла уроки партии и скатилась в болото аполитичности и беспартийности.

Повернуться лицом к народу, постоянно иметь перед глазами советский народ, всего точнее выражать его интересы, его отношение и требования к музыке;

в полной мере восстановить значение классического наследия, поднимать музыкальное просвещение народа, всячески пропагандировать русскую и западную классическую музыку;

развивать и совершенствовать советскую музыку, указывать ей ее истинные цели, ее идеологические и художественные задачи, сделать ее неотъемлемой частью общенародного дела построения коммунизма, с непримиримой страстностью отстаивать советскую музыку от проникновения элементов буржуазного распада, неустанно пропагандировать ее лучшие демократические прогрессивные образцы, безжалостно бичевать всякие пережитки буржуазной идеологии в сознании советских композиторов и музыкальных критиков, — таковы поистине огромные, ответственные задачи советской музыкальной критики.

Эти задачи могут быть выполнены советской музыкальной критикой, если вся она будет, пронизана непримиримой партийностью, если она будет последовательно принципиальна и в большом и в малом, если в среде самих музыкальных критиков и музыковедов будет изжита «тепличная обстановка затхлости и застоя» и в самой музыкальной критике, внутри ее, будут развернуты творческие дискуссии, критика и самокритика, если, наконец, в полной мере будет восстановлена традиция русской классической музыкальной критики, ее последовательная защита народности и национальности музыки, ее горячая принципиальная полемичность, ее знание дела и понимание цели.

_________

¹ В. И. Ленин, Партийная организация и партийная литература. Собр. соч., т. VIII, изд. 3-е, стр. 387.

О русской песенности¹

Б. АСАФЬЕВ

Трудно лучше Гоголя сказать о народной песне и музыке. И как он прав, — прав до наших дней, утверждая: «...Ничто не может быть сильнее народной музыки, если только народ имел поэтическое расположение, разнообразие и деятельность жизни; если натиски насилий и непреодолимых вечных препятствий не давали ему ни на минуту уснуть и вынуждали из него жалобы, и если эти жалобы не могли иначе и нигде выразиться, как только в его песнях...»

И в другом месте: «...Покажите мне народ, у которого бы больше было песен. Наша Украина звенит песнями. По Волге, от верховья до моря, на всей веренице влекущихся барок заливаются бурлацкие песни. Под песни рубятся из сосновых бревен избы по всей Руси, под песни мечутся из рук в руки кирпичи и как грибы вырастают города. Под песни баб пеленается, женится и хоронится русский человек. Всё дорожное, дворянство и недворянство, летит под песни ямщиков. У Черного моря безбородый, смуглый, с смолистыми усами казак, заряжая пищаль свою, поет старинную песню; а там, на другом конце, верхом на плывущей льдине, русский промышленник бьет острогой кита, затягивая песню. У нас ли не из чего составить своей оперы? Опера Глинки есть только прекрасное начало. Он счастливо умел слить в своем творении две славянские музыки; слышишь, где говорит Русский и где Поляк; у одного дышит раздольный мотив русской песни, у другого опрометчивый мотив Польской мазурки...»

Песня — живая, говорящая, звучащая о прошедшем летопись. И, право же, думается, не только о словах, но и о мотивах (вообще о песне, как единстве) мыслил Гоголь, когда писал, что если историк «захочет узнать верный быт, стихии характера, все изгибы и оттенки чувств, волнений, страданий, веселий изображаемого народа, когда захочет выпытать дух минувшего века, общий характер всего целого и порознь каждого частного, тогда он будет удовлетворен вполне; история народа разоблачится перед ним в ясном величии...»².

Гоголь писал «Петербургские записки» под свежим впечатлением от глинкинского «Ивана Сусанина», значит, у истоков русской классической — для нас теперь — музыки. Это был великий момент, когда Глинка гигантской хваткой сочетал и бывшее, и настоящее русской музыкальной культуры. Освоив достижения Европы, но не пожертвовав ничем родным, Глинка первой же оперой своей обнаружил свое новое понимание народной песни, как массового непрерывного творчества, проявляющегося по всей стране. И потому песня для него то, что развивается, и за отдельными песнями он почувствовал песенность — становление, процесс создания и видоизменения видов, жанров, стилей, различных манер выявления в себе человеком тонов. Он

_________

¹ Глава из неизданной книги «Музыка моей родины» (дано в сокращении. — Ред.).

² Цитируют эти фрагменты из статей Гоголя «О малороссийских песнях» (1833) и «Петербургские записки 1836 года». М. 1880, том IV, Арабески.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

О русской песенности1

Б. АСАФЬЕВ

Содержание

О русской песенности¹