Выпуск № 2 (107) | 1947 - страница 14

А. С. Тихоновой, — и большую нахлобучку мне от части прессы: зачем, мол, я вытащил забытое произведение Шумана, написанное им уже во время угасания его таланта...

В этот год Сахновский отошел от «Исторических концертов» из-за разногласия со мной в ряде художественных вопросов. Моим сотрудником, правда, редко выступавшим, сделался М. М. Ипполитов-Иванов. Приглашались мною дирижеры-гастролеры: Н. Н. Черепнин (из Петербурга), В. И. Слатин (из Харькова), Роберт Каянус (Финляндия).

Вступительные лекции Ю. Д. Энгеля не привлекали публику и были заменены подробнейшими программами с портретами композиторов и объяснением произведений — эти программы составлял я сам.

Таким образом, я оказался и дирижером, и составителем программ, и руководителем всего дела.

Несмотря на то, что все абонементы бывали ежегодно проданы, в конце каждого сезона приходилось доплачивать от пяти до шести тысяч дефицита. Бухгалтер консерватории уговаривал меня поднять цены, но я на это не соглашался: в таком случае «Исторические концерты» лишились бы своих основных слушателей, малосостоятельных студентов и рабочих.

Кроме наших лучших артистов — Неждановой, Петровой-Званцевой, Собинова, Зилоти, Гольденвейзера и других — в «Исторических концертах» ежегодно начали выступать иностранные артисты. Так, в 1911 году играли пианисты Эмиль Фрей (Швейцария), Макс Пауэр (Германия) и пела Фелия Литвин. Из нашей талантливой молодежи, еще учениками, выступали гобоист Н. В. Назаров (получивший позже, при окончании консерватории, золотую медаль), фаготист Н. Н. Арабей, А. П. Казмичева, А. С. Тихонова, Гуляев (пение).

Много позже, в 1917 году, выступила замечательная певица Ксения Георгиевна Держинская, только что приехавшая тогда из Киева.

Во время моего пребывания в Париже в 1909 году я познакомился с участниками квинтета — представителями «Общества игры на старинных инструментах». Этот коллектив состоял из Анри Казадезюса (виоль д’амур), его брата Марселя Казадезюса (квинтовая скрипка), Девилье (гамба), Челли (виола да гамба) и Альфредо Казелла (клавесин). Они много лет занимались собиранием старинных французских песен, обрабатывали их для своего ансамбля и исполняли на концертах. Услышав их на концертах Ламурё, я был ошеломлен красотой этой музыки. В программы их концертов входили произведения композиторов от XV до XVIII вв., почти сплошь нам неизвестные; среди них было много анонимов.

Тотчас же я пригласил ансамбль в Москву. Они приехали и имели невероятный успех, выступая не только в «Исторических концертах», но и в концертах Русского Музыкального Общества.

Однажды я спросил Анри Казадезюса, нельзя ли мне получить какие-нибудь рукописи их репертуара для переработки и исполнения в «Исторических концертах», от которых, кстати сказать, он был в восхищении. И неожиданно получил категорический отказ:

«Пока мы живы, ни одно произведение нашего репертуара не будет исполняться другими, а после нашей смерти все будет издано, — ответил мне Казадезюс. Но в утешение добавил: — Вы можете связаться с директором “Schola cantorum”, солидного Института старинной музыки — графом д’Экоршевиль...»

Еще в мою бытность в Париже я слышал об этом учреждении, но не застал тогда его руководителя. По совету Казадезюса, я послал

д’Экоршевшио старинную пьесу XVI века, найденную в архиве в Париже и обработанную и инструментованную мною. Через несколько месяцев д’Экоршевиль любезно прислал мне рукопись сочинений старинных французских композиторов XVII и XVIII веков с загадочным названием «Zobiakus I. A. S.», сплошь анонимных авторов.

Я сделал обработку рукописи для моего симфонического оркестра, исполнил ее в «Исторических концертах» и послал экземпляр д’Экоршевилю, который снова прислал мне интересные рукописи. Так завязалось знакомство.

В сезоне 1911–1912 гг. пятый год существования «Исторических концертов» был отмечен прессой и публикой. Во время последнего концерта, в апреле, произошло нечто вроде маленького юбилея. Концертмейстер первых скрипок Лука Никифорович Шило обратился ко мне с речью и передал большой серебряный ковш с выгравированными на нем фамилиями всех оркестрантов, участвовавших в «Исторических концертах» со времени их возникновения.

Глубоко тронул меня подарок, поднесенный группой рабочих. Они подарили мне громадного мраморного сокола. На серебряной дощечке было выгравировано: «От благодарных слушателей Исторических концертов — рабочих Прохоровской, Цинделевской и Ивановской мануфактур».

Поддержали меня и музыкальные критики.

«В музыкальной жизни Москвы, — писал Н. Кашкин, — “Исторические концерты” Василенко занимают безусловно первое место и пользуются неизменными симпатиями публики. Большое дело делает Василенко, отдавая все свои силы и знания музыкальному просвещению, создав на самом деле настоящий “университет” истории музыки. Целое поколение останется ему благодарным за его исключительное музыкальное просвещение...»

Весной 1910 года я отправился в Милан и Болонью, чтобы проникнуть в музыкальные архивы этих городов. Благодаря рекомендательным письмам профессора Московской консерватории Умберто Мазетти я был любезно принят директорами музыкальных архивов.

В Милане я нашел рукописи итальянских композиторов XVII века: симфонии и оркестровые концерты Баттисто Бассани (1650), Арканджело Корелли (1653), Фрескобальди (1580), Даль Абако (1675) и множество других.

Истинный клад я нашел в музыкальном архиве Болоньи. Я разыскал там: «Старинные песни любви» («Cantate d’amore d’Italia») XVI–XVII вв. «Песни трубадуров» с XV по XVII век и большое количество рукописей — «Музыка лютнистов», начиная с XIV по XVII век.

Нагруженный копиями всех этих раритетов, я приехал в Москву и упорно засел за приведение их в надлежащий для исполнения вид.

Мои ученики по классу сочинения с энтузиазмом работали вместе со мной. Недавно я с удовольствием вспоминал то время, просматривая у себя партитуру симфонии (в одной части) Эваристо Даль Абако, мастерски сделанную Н. С. Головановым. Наша работа была очень трудной, так как все эти произведения были даже не в виде клавиров, а часто представляли собой одноголосную мелодию с цифрованным басом. Нелегко было их инструментовать, так как мы абсолютно не знаем ни инструментов, ни состав оркестра тех времен.

Особенную трудность представляла «музыка лютнистов».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание