Акын вдохновенный и славный лишь тот,
Чью песню лелеет и любит народ.
Чью песню лелеет родная страна,
Чью песню и подвиги ценит она,
Величьем народных героев полна!
Бессмертное слово проходит века...
И песня седого певца-старика,
Джамбула— столетнего большевика,
Хранителя дум и сказаний степных —
Как золотая прольется река
Во славу великой Советской страны,
Чудесной, как молодость первой луны,
Блистающей под жемчужным дождем...

В Кремле гуртоправы с великим вождем
Заботу несут о колхозной отаре,
О новом ружье, о простом самоваре,
О хлебе, о счастьи цветущих степей,
О славе Куляш и о песне моей.
Я молод и горд, я, проживший сто лет,
Я, выросший в бурях, народный поэт —
Несу свои песни и думы и чувства —
Любимому Сталину— солнцу искусства!

Перевод Павла Кузнецова.

Примечание. Эта поэма об искусстве написана великим акыном Казахстана — Джамбулом — по просьбе редакции журнала «Советская музыка».

Г. Хубов

5-ая симфония Д. Шостаковича

Об этой симфонии Дмитрия Шостаковича говорилось и писалось более чем достаточно, но сказано о ней по существу было мало. Ибо блестящая мишура слов — даже самых восторженных — в эстетической оценке художественного произведения конкретно ничего определить не может.

Еще Лессинг, в «Гамбургской драматургии» замечал с полной справедливостью, что — «... общие восторженные фразы, неопределенные восклицания, выражающие удивление... все это столь же мало назидательно для ценителя, сколько неприятно для художника, которого хотят похвалить».

К сожалению, в общем вся критика пятой симфонии Шостаковича свелась именно к таким «общим восторженным фразам, неопределенным восклицаниям, выражающим удивление», и слезливое умиление, — добавим мы. Справедливость требует отметить, впрочем, что некоторые профессиональные рецензенты-критики, рискнувшие выступить с оценкой симфонии Шостаковича, поспешили «застраховать» свои восторги необходимым количеством оговорок; причем последних было сделано ровно столько, сколько требуется для «полного дипломатического равновесия» с положительными качествами произведения...

Не вдаваясь в критику подобных «критик», эстетический результат которых всегда равен нулю, обратимся к разбору пятой симфонии Шостаковича, — произведения, несомненно, большой силы эмоционального воздействия и вполне зрелого, индивидуально-яркого, законченного мастерства.

Скажем больше. Шостакович в своей пятой симфонии впервые выступил как сознательный художник-реалист, порывающий со своим формалистским, фальшивым прошлым. Шостакович в своей пятой симфонии впервые попытался серьезно и глубоко поставить большую идейную задачу философского порядка. Наконец, Шостакович в своей пятой симфонии впервые обратился, как художник, к широкой аудитории (а не к узкому кругу «посвященных» меломанов), стремясь говорить выразительно-простым и ясным языком.

Все это, вместе взятое, и определило особую значительность пятой симфонии Шостаковича— не только в творческом пути композитора, сознательно повернувшего от формализма к реализму, — но и во всем советском симфоническом творчестве. Ибо не следует забывать, что такое произведение, как пятая симфония Шостаковича, могло появиться только в результате той мудрой и справедливо-резкой, подлинно большевистской критики, с которой выступила в свое время «Правда», бичуя формалистский сумбур, фальшь, трюкачество и грубый натурализм в искусстве.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Г. Хубов

5-ая симфония Д. Шостаковича

Содержание