нии Чайковского: «Когда возвращаешься в место, где испытал счастье, хочется, чтобы все было, как прежде...» ¹.

«Эпилогом» первой части шестой симфонии является кода.

Восьмикратно проходит нисходящая гамма H-dur (струнные pizzicato), остинатный бас, задерживающий, словно «тормозящий» устремленное движение всей первой части и завершающий его. На фоне его равномерно-спокойного движения звучит «хор» медных. Три первых мотива этого «хора» заканчиваются интонацией «вздоха». Основной рисунок мелодического движения ведет вверх по терциям — от шестой ступени (gis) к первой (h) и к третьей (dis). Наиболее ясно и отчетливо этот рисунок дан в четвертом мотиве, где интонация «вздоха» отсутствует.

«Зерном» — «прообразом» этого движения является заключительная интонация альтов, непосредственно предшествующая побочной партии в экспозиции (шестая — первая — третья ступени: h — d — fis — в D-dur’e):

Пример

Общее выразительно-смысловое значение хоровой мелодии — коды-эпилога и сольной мелодии альтов — успокоенно-торжественное (торжественное не по внешней пышности, а по внутренней эмоциональной настроенности) просветление, «приятие» свершившегося, спокойная готовность к предстоящему, что бы оно ни принесло. Подъем и нисхождение хоровой мелодии, особенно рельефно выделяющиеся на фоне остинатного баса, создают впечатление приближения и удаления, эффект пространственного движения — шествия.

Замыкая первую часть симфонии, кода не исчерпывает заложенных в ней стимулов драматического развития.

Действительно, в своем вторичном проведении не был развернут полностью мир «светлых мечтаний». Мы вправе ожидать их полного, исчерпывающего раскрытия; этим ожиданиям ответит вторая часть симфонии — Allegro con grazia.

Активно-волевое начало так и осталось в затаенном, неразвитом виде. Развитие этого начала составит основную задачу третьей части симфонии.

Наконец, остался без разрешения конфликт жизни и смерти. После того, как на пути «души человеческой» встало видение неотвратимой смерти, «душа человеческая» вторично прошла этот путь, не встретившись более с видением.

Но путь оказался замкнутым, безысходным, ведущим от ударов судьбы к мольбам-стенаниям, и вновь к ударам судьбы, и вновь к мольбам-стенаниям... Уход в мир «светлых мечтаний» не мог решить ни вопроса о «жизни и смерти», ни вопроса о целенаправленности «души человеческой», стремящейся к выходу из безысходного круга.

Решение этих вопросов — в третьей и четвертой частях симфонии.

(Окончание следует)

_________

¹ Письмо Чайковского — Н. Ф. Мекк от 4 мая 1879 года.

Из архива К. Н. Игумнова

П. И. ЧАЙКОВСКИЙ — С. М. РЕМЕЗОВУ ¹

Письмо мне передано ныне умершим А. Ф. Глебовым, племянником преподавателя Московской консерватории С. М. Ремезова, зимою 1939 —1940 года, в бытность мою в Ленинграде.

К. Игумнов

Клин, 2 октября [1893]

Милый друг Сергей Михайлович!

Только сейчас, из телеграммы Юргенсона я узнал, что похороны Николая Сергеевича ² уже состоялись, — а я только что собирался выехать! Решительно ничего не понимаю. Почему ты и никто вообще не дал мне знать о дне и часе похорон? Почему обычных трех дней не выждали? Я страшно, глубоко расстроен и терзаюсь мыслью, что не пришлось отдать последнего долга старому приятелю. Обвиняю тебя, обвиняю Сафонова за то, что вы не дали мне депеши, но еще больше обвиняю себя, что не поехал без всякой депеши вчера. Юргенсон тоже, точно нарочно, на просьбу мою дать мне знать, когда хоронят Н[иколая] С[ергеевича] отвечал только сегодня в 2 часа: «похороны сегодня». Господи, как это досадно. Пожалуйста, напиши мне сейчас же, в каком положении несчастная Анна Сергеевна ³, а также хоть чтонибудь о последних днях и часах Н[иколая] С[ергеевича]!

Прилагаю письмецо к Анне Сергеевне. Если найдешь своевременным, отдай его ей.

Хоть я, повидимому, и невнимателен к памяти Н[иколая] С[ергеевича], но в сущности, мало кто так опечален этой смертью, как я.

Отвечай сейчас же.

Обнимаю.
П. Чайковский
Досадно, досадно, до слез досадно!..

В. И. САФОНОВ — К. Н. ИГУМНОВУ

Davos Platz, D^r- Turban's Sanatorium
27 Сент. — 10 Окт. 1905

Дорогой Константин Николаевич,

Очень рад был получить Твое письмо. Твое долгое молчание меня начинало беспокоить не столько по отношению к Годовскому, сколько по отношению ко мне. По нынешним временам все возможно и я стал думать, не разлюбил ли Ты уже меня? Но, слава богу, этого,как вижу, не случилось и я успокоился душою и с великим удовольствием сейчас же берусь за перо, чтобы, во-первых, поблагодарить тебя за жертву, приносимую Тобою для нашего достойного гостя, а, во-вторых, сказать Тебе, что я Тебя всегда любил и люблю и теперь за Твое милое письмо, в котором вижу Тебя, как живого. Не горюй о G-dur‘ном концерте ⁴: если не умру, то, бог даст, сыграем его с Тобой и проаккомпанирую я Тебе его на славу. Без передряг же на свете не проживешь, особенно, когда делаешь только свое дело и не занимаешься фарисейскими подвохами. Но еще в катехизисе сказано, что апостол

_________

¹ Сергей Михайлович Ремезов, пианист, ученик Клиндворта, преподаватель Московской консерватории.

² Николай Сергеевич Зверев, пианист, учитель многих выдающихся музыкантов, в том числе Скрябина и Рахманинова. В день его смерти, 30 сентября 1893 года, Чайковский писал П. И. Юргенсону: «Дай, пожалуйста, знать, когда похороны, я приеду».

³ Анна Сергеевна Зверева, сестра Н. С. Зверева.

⁴ Речь идет о концерте Бетховена.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример

Из архива К. Н. Игумнова

Содержание