Выпуск № 1 (75) | 1940 - страница 21

звездной южной ночи. И вместе с тем, какое богатство красок при изумительно пластической красоте свободно, органически связно сложившейся формы!»¹.

Чайковский горячо интересовался не только произведениями Глинки, но и личностью их автора. При этом он часто высказывал удивление, каким образом столь незаметный человек, как Глинка, мог создать такие удивительные произведения: «Меня просто до кошмара тревожит иногда вопрос, как могла совместиться такая колоссальная художественная сила с таким ничтожеством и каким образом долго быв бесцветным дилетантом, Глинка вдруг одним шагом стал на ряду (да, на ряду!) с Моцартом, Бетховеном и с кем угодно». Иногда отзывы Чайковского были уничтожающе резкими: «Глинка — гениальный русский барич своего времени, мелочно-самолюбивый, мало развитый, преисполненный тщеславия и самообожания, нетерпимый и болезненно обидчивый, как только дело коснется оценки его произведений»².

Неоднократно Чайковский упоминал о дилетантизме Глинки, — понимая, конечно, под «дилетантизмом» не техническую ограниченность (напротив — им непрестанно подчеркивалось великое композиторское мастерство автора «Руслана»), а дилетантское отношение к искусству, барскую лень, будто бы помешавшую Глинке полностью развернуть свое громадное дарование.

Чайковский в данном случае был, конечно, неправ. По своим художественным устремлениям, неутомимой жажде самосовершенствования, строгой самокритичности суждений — Глинка совсем не походил на мало привлекательный портрет, нарисованный Чайковским. Основной причиной сравнительно малой продуктивности великого композитора было другое: «Искусство, эта богом данная мне отрада, — писал он, — гибнет здесь от убийственного равнодушия...». Глинка не был одарен темпераментом борца, он не мог отстаивать свое творчество в атмосфере недоброжелательства и злобствования. Общественное окружение оказалось губительным для Глинки (как и для многих других талантливых русских людей).

И Чайковский понимал это. Он писал: «...Судьба не послала ему той обстановки, тех условий развития, которые были нужны для полного расцвета его огромного дарования... Нужно прочесть записки Глинки..., чтобы понять, до какой степени среда, дух времени и общественные условия дружно соединялись, чтобы препятствовать ему сознательно идти по тому пути, на который влекла гениального художника его богато одаренная натура. Подобно сказочным богатырям, он обладал степенью силы, которой не сознавал и не умел дать надлежащего направления»³.

Творческие индивидуальности Глинки и Чайковского глубоко различны. И все же внимательное изучение позволяет установить ряд черт, сближающих двух великих музыкантов. Общность эту нетрудно отыскать и в их эстетическом мировоззрении, и в отношении к вопросу об усвоении западной музыкальной культуры, и даже в отдельных технологических принципах.

Отсутствие националистической узости и ограниченности — плодотворнейшая традиция глинкинского творчества — была воспринята Чайковским. Чайковский — как и Глинка — был всегда чужд этнографическому использованию народных мелодий. Он видел народность не в по-

_________

¹ Музыкальные фельетоны, стр. 179.

² Переписка Чайковского с Н. Ф. Мекк, т. II, стр. 370.

³ Музыкальные фельетоны, стр. 34.

дражании внешним особенностям народной музыки, а в воспроизведении народного духа и характера.

Чайковский — как и Глинка — остается подлинно национальным русским композитором даже в тех произведениях, которые, казалось бы, далеки от русской, тематики. И в «Ромео», и в «Буре», и в «Франческе да Римини» Чайковский предстает пред нами как русский художник.

«Истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа. Поэт может быть даже и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа». Эти слова Гоголя совпадают с тем пониманием народности, которое мы находим и у Глинки и у Чайковского.

И Глинка и Чайковский в одинаковой степени стремились к органическому усвоению всего творческого опыта западноевропейской культуры. Однако их отношение к западному наследию было строго критическим. Считая, что русская музыка не может развиваться обособленно от западной, они внимательно и вдумчиво отбирали то, что им казалось наиболее ценным, и переносили это ценное на русскую почву. Произведения их, проникнутые духом народности, использующие все богатство современной композиторской техники, по праву стоят в ряду величайших созданий мирового искусства.

В вопросе о том, что именно в западной музыке является наиболее ценным, Глинка и Чайковский оказываются почти полностью солидарными. Оба испытывали величайшую антипатию ко всему вычурному, внешне-эффектному, бессодержательному. Круг их музыкальных симпатий был очень широк и включал, наряду с классиками, и современных им композиторов (Берлиоз и Шопен — у Глинки, Шуман, Бизе — у Чайковского). Оба композитора проявляли глубокий интерес к классикам: Глинка безгранично высоко ставил Бетховена, Глюка Генделя, Баха; Чайковский — Моцарта.

Эстетические принципы Глинки были глубоко родственны, близки Чайковскому. И прежде всего — стремление к законченности и гармоническому совершенству формы, к ясности и прозрачности инструментовки, к мудрой экономии средств выразительности, умению немногими штрихами нарисовать ярчайший художественный образ. Глинкинская инструментовка, «чуждая аффектации и изысканности, сильная без шума и треска, прозрачная без пустоты и неопределенности гармонического рисунка»¹, приводила его в восхищение. Умение сочетать доступность изложения с исключительным богатством музыкального языка почиталось им (совершенно справедливо!) одним из самых ценных качеств глинкинской музыки: «Таково уж было свойство его громадного дарования, что при ясно очерченном, всегда красивом мелодическом рисунке, закупающем мало развитого, нечуткого к более тонким гармоническим красотам слушателя, он является в полном всеоружии роскошной гармонической, контрапунктной и оркестральной техники, удовлетворяющей самым изысканным требованиям поклонника красивой фактуры»². К этому следует добавить, что сам Чайковский в своих произведениях следовал тому же принципу и умел сочетать высокое мастерство с доступностью музыкального языка. Чайковский, как и Глинка, никогда не писал

_________

¹ Музыкальные фельетоны, стр. 233.

² Там же, стр. 179.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание