в бурю» — это маленький шедевр; в ней мы слышим самую интимную, самую целомудренную лирику Чайковского.

Чайковский создал семь дуэтов для различных составов. Последний из них, набросанный композитором незадолго до его смерти, дуэт Ромео и Джульетты, закончен и инструментован С. И. Танеевым. Шесть остальных дуэтов — образуют opus 46 (1881).

По своему характеру дуэты крайне разнообразны. Наряду со зловещей «Шотландской песней» фигурирует шутливый дуэт — «В огороде возле броду». Все шесть дуэтов являются по существу романсами для двух голосов.

Последний из шести дуэтов — «Рассвет» (на слова Сурикова). Это образец прекрасной звукописи, предметом которой служит тонко прочувствованная картина раннего летнего утра.

Ритм медленного вальса, обильно синкопированного и местами даже теряющего связь со своим танцовальным прообразом, все же остается формообразующим началом всей пьесы. Определенность основного колорита — ясный свет, глубокий покой полной жизни, зрелой человеческой души, почти счастье — нисколько не нарушается большим эмоциональным подъемом и сжатым (стреттным) ритмом на словах «Поскорей, да и в путь...». Напротив — эта кульминация перед концом служит вторым и не менее важным формообразующим началом этой прекрасной звуковой архитектуры. Продолжая аналогию с архитектурой, следует назвать оригинальные межкуплетные фразы, произносимые обоими голосами на одном звуке в октаву, своеобразными арками, предвещающими возобновление уже знакомых мотивов.

Самый мелодический материал дуэта настолько лишен самостоятельного значения, что может быть рассмотрен только в связи с гармоническими элементами. Эти последние чрезвычайно просты: господствуют простейшие функции мажора, и отдельные незначительные хроматизмы не меняют этой общей ладовой настроенности. Но есть одна черта, резко выделяющая «Рассвет» из числа других произведений Чайковского, созданных в те же годы. Это — обилие доминантовых созвучий при крайней незначительности роли субдоминантовой функции, получающей, как известно, крайнее преобладание в творениях композитора. Отсюда — большая подвижность гармонического языка и отсутствие характерной застойности.

Рассмотрением этого светлого, жизнеутверждающего романса Чайковского для двух голосов мы заканчиваем обзор отдельных шедевров песенного творчества великого русского композитора. Оно неисчерпаемо разнообразно и прекрасно выражает все богатство образов, созданных .этим изумительным художником и человеком.

И. Мартынов

Чайковский и Глинка

«Я же скажу только, что наверное никто более
меня не любит и не ценит Глинку».
П. И. Чайковский

Глинка и Чайковский — альфа и омега русской классической музыки XIX столетия. Глинка — ее гениальный основоположник, Чайковский — великий ученик Глинки, всеобъемлющий мастер послеглинкинской эпохи. Обоих великих музыкантов можно уподобить Эльбрусу и Казбеку. Между двумя снежными исполинами поднимаются к небу величественные вершины Кавказского хребта. Так и здесь — творчество Глинки и Чайковского как бы ограничивает самый блестящий период русской классической музыки, украшенный именами Даргомыжского, Серова, Балакирева, Бородина, Мусоргского, Римского-Корсакова. Все эти композиторы в той или иной степени испытали влияние Глинки. Не мог не испытать значительного воздействия Глинки и Чайковский.

Чайковский живо интересовался личностью и творчеством Глинки. В своих фельетонах, письмах, устных высказываниях он непрестанно возвращался к этой неисчерпаемой теме. Произведения Глинки были для него предметом искренних восторгов и внимательнейшего изучения. Он прекрасно понимал, кем был Глинка для русской музыки. Знаменитые слова: в «Камаринской», как дуб в желуде, сокрыта вся русская школа — лаконично, но по существу исчерпывающе выражают отношение Чайковского к глинкинскому творчеству.

Горячая любовь к гениальным созданиям Глинки никогда не переходила у Чайковского в слепое фанатическое обожание. Не в пример многим русским глинкианцам, он сохранил в полной мере способность к объективной оценке. Восторгаясь красотами музыки Глинки, он умел подмечать и присущие ей недостатки. Критические суждения Чайковского иногда чрезмерно субъективны. Но неизменно чувствуется в них умный художник и великолепный знаток глинкинского творчества. Суждения эти дают богатый материал для характеристики «глинкианства» Чайковского. Знакомство с ними имеет существеннейшее значение и для разрешения вопроса о развитии в творчестве Чайковского глинкинских тенденций.

Чайковский очень часто возвращался к вопросу о месте Глинки в истории русской музыкальной культуры. Утверждая, что все русские композиторы являются в сущности учениками и последователями Глинки, он неоднократно указывал на правильность пути, намеченного Глинкой: пути усвоения творческого опыта, накопленного западноевропейской музыкой. Чайковский знал, что Глинка не был первым русским композитором, пошедшим по этому пути. Но он ясно отдавал себе отчет в громадном качественном различии между Глинкой и его предшественниками. Точка зрения Чайковского прекрасно изложена в следующих строках: «Глинка

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

И. Мартынов

Чайковский и Глинка

Содержание