Выпуск № 12 (63) | 1938 - страница 55

Уильямса, Мийо и Онеггера за последние годы конструктивные тенденции усилились. Очень любопытна история австрийского композитора Эрнеста Кшенека. Вплоть до 1934 г. его стиль представлял собой смесь из «неоромантического» Рихарда Штрауса, слегка разбавленного Хиндемитом. После политических событий в Австрии, в 1934 г., он перешел на двенадцатитоновую систему и в ряде статей утверждал, что в серьезной музыке наступает период, когда она не будет доступна народным массам. Демократизации музыки, по мнению фашиствующего Кшенека, должен быть положен конец; должна быть вновь восстановлена «аристократизация» искусства. Из всех методов композиции — по Кшенеку — «двенадцатитоновая система» дает наибольшие возможности для достижения этой цели. Эти идеологические выверты Кшенека служат примером морально-политического и художественного падения буржуазного композитора, цинично подхалимствующего перед правящим классом.

Современная западная музыка отличается от музыки девятнадцатого века своими крайними течениями, своими все более обостряющимися диссонансами, своими резко выявленными стремлениями к субъективизму и индивидуализму. Эти крайние течения современной буржуазной музыки являются, по сути дела, выражением глубочайшего разлада между искусством, художниками и буржуазной действительностью. Этот разлад — в обстановке все усиливающегося кризиса и упадка культуры ца Западе — содействует появлению всяческих религиозно-мистических и лже-философских «учений».

И многие западные композиторы в поисках средств выражения, подчеркивающих безысходный трагизм своих субъективных переживаний, — поддаются воздействию этих глубоко реакционных лже-учений. В системе деградирующего буржуазного общества им все еще мерещатся «вечные законы», без соблюдения которых рухнула бы вся цивилизация. Было бы слишком грубым упрощением полагать, что современные западные композиторы-формалисты сознательно предают интересы культурного человечества. Наоборот, с полной готовностью они делятся своими идеями, которые они склонны считать «вечной правдой». Но им трудно понять, что их деятельность объективно сводится к тому, чтобы отвлечь внимание трудящихся от суровой классовой борьбы.

Из предыдущего обзора и анализа выяснилось, что упадок музыки и тяжелые, ненормальные условия ее современного развития в капиталистических странах являются результатом оторванности искусства от основных проблем, стоящих перед прогрессивным культурным человечеством. Многие — и в том числе очень талантливые — композиторы отвлечены от самых глубоких, насущных жизненных задач; их деятельность еще не консолидирована, не направлена в широкое русло народной борьбы. Лишь немногие — наиболее передовые — художники осознали, что выход из этого тупика один: композиторы должны твердо и уверенно примкнуть к классовым силам, способствующим прогрессу человечества. Они должны признать долгом служение своим искусством великому делу народа.

Советские композиторы находятся в совершенно иных и несравнимо лучших условиях жизни и творчества, нежели композиторы в капиталистических странах. В СССР все отлично сознают (так что, пожалуй, даже излишне здесь это еще раз констатировать), что композитор должен

активно участвовать в строительстве социализма. Композитор же в буржуазном обществе редко сознает, что развитие музыкального искусства в целом и его собственное творчество должны служить могучим средством в классовой борьбе. Лишь только тогда, когда это будет осознано, мы сможем надеяться на интенсивное развитие музыкального искусства на Западе. В настоящее же время это еще не осознано полностью даже композиторами, сочувствующими рабочему движению. Лживая, но живучая в буржуазных странах теорийка «искусства ради искусства» все еще не позволяет им посвящать свое творчество интересам народа, интересам рабочего движения, «смешивать искусство с политикой», как они это называют. Они пребывают в блаженном неведении того факта, что чем более аполитичной является их художественная деятельность, тем более она служит силам разнузданной реакции.

Произведения западных композиторов, сознательно примкнувших к рабочему движению, исполняются, за исключением самых редких случаев, только рабочими музыкальными организациями, которые в капиталистических странах носят чисто любительский характер. Композитору приходится решать трудную задачу, как создать такую музыку, которая была бы нетрудна для исполнения и свободна от всего ненужного, мешающего ее пониманию со стороны как исполнителей, так и слушателей. С другой стороны, нужно, чтобы музыка эта отличалась своим содержанием, характером от той «популярной», а по существу пошлой, развязной буржуазной музыки, которая назойливо звучит со всех сторон. Композитор на Западе не имеет в своем распоряжении хорошо развитого профессионального музыкального аппарата, каким пользуются все композиторы в СССР.

Если западный композитор хочет сделать свое произведение орудием в классовой борьбе, — он должен прежде всего писать такую музыку, которая может быть исполнена рабочими организациями. Такой процесс служит благотворным толчком для развития композитора. С другой стороны, музыканты-рабочие, слушая и исполняя музыку, выражающую их собственное мировоззрение, повышают свой культурный уровень. Они скоро постигают необходимость учиться исполнять более сложные и серьезные произведения, — что, в свою очередь, стимулирует творческий рост композиторов. Осознав однажды необходимость создания самой простой музыки, композитор, приступая к работе над более сложным произведением, уже не вернется к своему прежнему, узко-профессиональному, формально-изысканному (буржуазному) стилю, а будет писать, руководствуясь простыми методами музыки живой, доступной пониманию широких народных масс.

Тут, может быть, интересно упомянуть о музыкальном развитии композитора Ганса Эйслера. Эйслер — один из самых умных и высоко образованных композиторов нашего времени. Он окончил с отличием Венскую консерваторию. Затем он прошел курс занятий у Шёнберга, освоив его двенадцатитоновую систему. Однако, как коммунист, Эйслер убедился в необходимости создавать боевую музыку революционного рабочего класса. После недолгого периода экспериментирования у него выработался свой стиль массовых песен, заслуженно пользующихся мировой славой. По мере развития рабочего движения на Западе, он создавал все более сложные произведения, среди которых выдающееся место занимает «Мероприятие» (“Die Massnahme”). Музыка этого произведения гораздо сложнее музыки его массовых песен, но близка им по

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание