Выпуск № 9 (61) | 1938 - страница 13

Очень характерен момент постепенного перерастания первой части романса в среднюю часть его. Восходящий мотив, заканчивающийся хроматизмом, при секвентном повторении становится целиком хроматическим; затем отчленяется его конец — хроматическая фигурка, на развитии которой и строится большое нарастание к piano subito средней части:

Прим. 5

Средняя часть, на первый взгляд сильно отличающаяся и по характеру, и по тематическому материалу от первой, по существу является развитием того же хроматического мотива.

Построение романса симметрично. Но в репризе скорбный начальный мотив звучит в высоком регистре, более просветленно, более успокоенно. Фраза, дававшая в первой части взволнованное нарастание, кульминацию, здесь проходит в замедленном темпе, Adagio, в соответствии с содержанием текста: после всех бурь, после горести прощания с прежней любовью остался лишь «пепел милый»...

Заключение романса является как бы обобщением его основного мотива; упорно, тяжело (Grave) повторяется наиболее характерная интонация романса — уменьшенная кварта, на характерном, «терцовом» сопоставлении аккордов тоники es-moll (с секстой) и трезвучия G-dur.

Романс «Сожженное письмо» свидетельствует об очень больших сдвигах в вокальном творчестве Фейнберга. Яркость музыкальных образов, органическая связь текста и музыки, выражающаяся не только в основном образе, но и во всем развитии романса, — подлинно-симфоническая динамика внутреннего развития, настоящий драматизм — все эти черты ярко выделяют «Сожженное письмо» на общем, по преимуществу созерцательно-лирическом фоне романсов сборника.

Музыкальный язык романса «Сожженное письмо» довольно сложен, но сложность эта обнаруживается скорее при анализе, чем при непосредственном

восприятии. В этом романсе есть большая художественная правдивость, благодаря чему он сразу захватывает, волнует слушателя. «Сожженное письмо» — несомненно большая творческая удача композитора.

Пушкинские романсы С. Фейнберга, в целом, занимают своеобразное место среди романсов советских композиторов на тексты великого поэта. Упреки в субъективности, нередко направляемые по адресу композитора, — не случайны. В ряде романсов С. Фейнберг, действительно, больше раскрывает свое собственное художественное мировоззрение, чем богатейшее содержание пушкинской поэзии. Композитор мог бы озаглавить этот сборник романсов так же, как в свое время Валерий Брюсов озаглавил сборник своих статей о творчестве великого поэта: это не просто — «Пушкин», но «Мой Пушкин»!

Субъективность лирики Фейнберга имеет, однако, и положительную сторону. Она тесно связана с глубоким отношением композитора к поэзии Пушкина, она исключает всякую возможность холодного, равнодушного подхода к его стихам. И, может быть, именно благодаря этой особенности ряд романсов сборника, и в первую очередь — «Сожженное письмо», — является ценным вкладом в советскую музыкальную «пушкиниану».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Прим. 5

Содержание