Выпуск № 9 (61) | 1938 - страница 16

Ему были глубоко чужды формалистские кропания, выхолащивающие творческую мысль, равно как и бесцветно-лирические, водянистые разглагольствования «по поводу» художественного произведения.

К работе над любой темой и в любой форме — будь то музыкально-эстетический этюд, фельетон, рецензия или фундаментальный анализ большого произведения — Серов подходил одинаково серьезно, добросовестно и, что самое важное, с искренней любовью к делу.

Он понимал, что, «где нет любви к искусству, там нет и критики». Он никогда не ставил качественных различий между большим и малым творческим заданием в своей критической работе.

Следуя великому Пушкину, Серов твердо верил, что «критика — наука открывать красоты и недостатки в произведениях литературы и искусств. Она основана 1) на совершенном знании правил, коими руководствуется художник или писатель в своих произведениях, 2) на глубоком изучении образцов и на деятельном наблюдении современных замечательных явлений...».

Будучи сам талантливым композитором, он знал эти правила в совершенстве и на них опирался в своих музыкально-критических работах, отлично сочетая глубину мысли, точность анализа, публицистическую остроту и ясность изложения.

Серову были тесны узкие рамки цеховой деятельности в замкнутом кругу «специалистов» и «знатоков». Все музыкально-критические выступления Серова были адресованы широкому, массовому слушателю. «...У музыкального критика, — писал Серов, — главная цель должна заключаться в том, чтобы всеми доступными ему способами действовать на воспитание музыкального вкуса в публике».

Это — в значительной мере — обусловило и определенную тематическую направленность его работ, и простоту его убеждающей образной литературной речи, и продуманную, логически ясную композицию блестящей формы его лучших критических статей.

В выступлениях Серова-критика до сих пор покоряет горячая страстность трибуна-публициста, искренняя взволнованность и убежденность его принципиальных эстетических высказываний и — главное — большая, неуемная любовь к подлинному искусству. Нередко в полемическом задоре Серов допускал серьезные ошибки, нередко даже, сам того не замечая, противоречил собственным высказываниям. Но общая, принципиальная линия эстетических воззрений Серова на протяжении его двадцатилетней музыкально-критической деятельности развиваясь, оставалась единой, твердой, устремленной вперед — к новым завоеваниям культуры, науки, искусства. Ибо основными критериями эстетических оценок произведений искусства для Серова всегда служили высокие идеалы народности, реализма и простоты.

Вот почему — несмотря на неизбежные в свое время ошибки и разноречия — музыкально-критическое наследство Серова, в своих лучших образцах, сохранило до наших дней огромную творческую ценность.

Биография этого замечательного музыканта еще не написана. Жизненный и творческий путь Серова-композитора, Серова-критика не был в свое время изучен, точно зафиксирован в обстоятельной монографии.

Добросовестный библиографический труд А. Молчанова — одного из немногих бескорыстных друзей и почитателей Серова — явился, по существу, единственным систематическим указателем многочисленных, разбросанных в различных изданиях, работ выдающегося русского музыкального критика.

Для характеристики же конкретных условий жизненного пути и творческого развития А. Серова мы располагаем лишь краткой автобиографической запиской композитора, его перепиской и мемуарами современников.

Вот и все, если не считать несколько компилятивных (к тому же — далеко не объективных и не точных) брошюр и статей и отдельных высказываний современников. Именно эти-то — в большинстве своем — случайные замечания, оценки, высказывания, анекдоты, полунамеки установили ходячее, но глубоко неверное представление о Серове, как о «посредственном» композиторе и желчном, противоречивом и придирчивом критике.

Беспощадная прямолинейность, острота критических суждений Серова создала ему немало врагов. Почти все они, не вступая в принципиальную полемику с Серовым, либо вовсе третировали его и как критика и как композитора, либо мстили ему мелкой, осторожно организованной травлей. Касаясь Серова-критика, злорадно высмеивали в нем неудачливого «запоздалого» композитора; говоря с усмешкой о его музыкальном творчестве — язвительно намекали на «чудачества» его критик.

Это была борьба неравная и не всегда даже честная, отравившая Серову многие годы его творческой работы, резко и болезненно повлиявшая на развитие его характера, крайне самолюбивого, независимого.

Тяжелая обстановка этой борьбы, в которой Серов не имел ни настоящей опоры, ни поддержки — усугубила его моральное и интеллектуальное одиночество — источник глубокой душевной горечи, вечной неудовлетворенности, а под конец — усталой раздражительности. Этому содействовали неудачи личной, «неустроенной» жизни, почти постоянная материальная нужда, житейские невзгоды и лишения.

Но невеселая, трудная жизнь не подмяла, не обезличила Серова. Ибо он обладал не только волей и работоспособностью честного музыкального труженика-просветителя, не только большим дарованием композитора и передового критика-публициста, но и высокой принципиальностью, непримиримостью и исполинской энергией прогрессивного общественно-музыкального деятеля.

Двадцать лет творческой работы Серова (1850–1870) — это целеустремленный путь страстной неутомимой борьбы за гуманистические идеалы великой русской культуры, за утверждение принципов народности и реализма русской музыкальной классики. Именно этим в первую очередь обусловлена — несмотря на отдельные, нередко крупные ошибки — огромная ценность и передовая роль наследства Серова в истории русской музыкальной культуры.

Александр Николаевич Серов родился 23 января (по новому стилю) 1820 г. в Петербурге. Отец его — Николай Иванович Серов — в молодости принадлежал к числу передовых людей своего времени. Это был «...человек строгий, серьезный, получивший по тогдашнему времени

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание