Выпуск № 6 (58) | 1938 - страница 54

тельно мало места уделено критической деятельности Шумана. Среда вообще охарактеризована лучше, чем творческая личность Шумана, являющаяся непосредственным предметом книги; благодаря этому, образ Шумана и как музыкального общественного деятеля и как человека очерчен недостаточно выпукло (проработанный автором материал дает основание для более острой характеристики Шумана).

4. Из глав о творчестве более всего удалась глава, посвященная вокальным произведениям. Менее удачно охарактеризовано фортепианное творчество: при верной направленности характеристика слишком сжатая, кое-где поверхностная, а иногда даже субъективная. Слабее этих двух разделов — раздел, посвященный симфоническому творчеству, как по степени продуманности, так и по четкости выводов, несмотря на большой масштаб этой главы и на ряд высказанных автором интересных мыслей.

5. Указатель, составленный по Аберту, недопустимо плох, небрежен.

6. С точки зрения литературного оформления книга может быть охарактеризована, как неровная: наряду с удачно-найденными формулировками встречаются места стилистически совершенно неудовлетворительные, мало литературные.

7. В итоге, несмотря на указанные частные дефекты книги, работа в целом представляет собой (как научно-популярная работа) несомненную ценность: это — не пересказ; в книге чувствуются искания молодого автора, молодого научного исследователя. Этими исканиями определяются как достоинства книги, так и некоторые ее недостатки. Во всяком случае среди имеющейся у нас научно-популярной монографической литературы, посвященной композиторам, работа М. П. Крохмаль стоит на достаточно высоком уровне».

Как видим — в этой резолюции не опровергается по существу ни один из фактов, ни одно из положений статьи т. Мартынова, доказывающих неряшливость, халтурность брошюры Крохмаль. Более того, — авторы «резолюции» вынуждены признать («скрепя сердце!»), что в «книге» Крохмаль: «...относительно мало места уделено критической деятельности Шумана. Среда вообще охарактеризована лучше, чем творческая личность Шумана...»; «...образ Шумана и как музыкального общественного деятеля и как человека очерчен недостаточно выпукло...»; характеристика фортепианного творчества «...слишком сжатая, кое-где (!) поверхностная, даже субъективная...» (очевидно грубые фактические ошибки автора относятся за счет «субъективной» характеристики!); «указатель, составленный по Аберту, недопустимо плох, небрежен»; «с точки зрения литературного оформления... наряду с удачно найденными формулировками (авторы, очевидно, из скромности не приводят ни одной такой формулировки!) встречаются места стилистически совершенно неудовлетворительные, мало литературные...» и т. п.

Как видит читатель, все эти «мягкие» признания замаскированы — довольно, впрочем, неловко — пустыми, звонкими фразами о том, что «книга написана прочувствованно, искренне...», «...работа в целом представляет собой (как научно-популярная работа) несомненную ценность...», «...стоит на достаточно высоком уровне...» и т. д.

Интересно спросить у защитников халтурной работы Крохмаль, что они вообще считают «высоким уровнем» научной деятельности, ибо в Музыкальном институте признаков таковой мы пока не видели.

И неужели впрямь авторы «резолюции» полагают, что «прочувствованный» вздор с «умело подобранным эпистолярным материалом» уже служит основанием для хорошей оценки?

Нет. Халтура, небрежность — будь она хоть трижды «прочувствованной» — остается халтурой.

И — да позволено будет спросить ученых дядей из Ленинградского музыкального института — почему нельзя советскому критику прямо и открыто говорить о небрежности и неграмотности брошюры М. Крохмаль, если это доказано фактическим анализом ее работы?

Ведь нельзя же серьезно оправдывать грубые фактические ошибки этой брошюры, ее неграмотный язык и чудовищно нелепые формулировки¹ — «творческими исканиями молодого автора», как это пытаются сделать авторы «гневной резолюции».

Мы искренне хотим верить, что М. Крохмаль — хороший общественник, что у нее есть данные, чтобы написать серьезную книжку. Но — в своей брошюре «Р. Шуман» М. Крохмаль показала себя пока что неопытным, небрежным, недопустимо неряшливым автором. Это нужно сказать прямо, честно, без обиняков.

И безусловно — главная, основная причина неудачи брошюры М. Крохмаль заключается как раз в том, что ее работой, ее творческими исканиями в институте никто по-настоящему не руководил. Когда же брошюра М. Крохмаль была подвергнута резкой, справедливой критике, — руководители института, выгораживая себя, начали неуклюже защищать явно плохую, недоброкачественную работу, которую — конечно же — нельзя было рекомендовать к изданию в настоящем виде!

Ведь дело в конце концов не только в многочисленных фактических ошибках брошюры, не только в ее литературной малограмотности. Речь идет о научной беспомощности автора, о «ползучем эмпиризме» ее так называемых «исканий», о страшной противоречивой путанице ее «концепции» шумановского творчества, дезориентирующей читателя.

М. Крохмаль, например, совершенно не понимает сущности и значения романтизма. «Основные черты этого направления, — пишет она, — субъективизм в творчестве, суженное понимание (?) объективной действительности, создание собственного иллюзорного мира, как средства уклонения от неразрешимых ее противоречий (??) и — как следствие — эмоциональное мировосприятие» (стр. 20).

И все! Несколькими пустыми «ярлычками» автор отмахивается от серьезнейшей проблемы музыкального наследства. Эта так называемая «характеристика» романтизма целиком взята из тщедушных рапмовских «теориек» и, конечно, грубо искажает подлинную сущность творчества великих романтиков и, в частности, — гениального Шумана!

Проблема народности шумановского творчества по-настоящему даже не поставлена в брошюре М. Крохмаль, а ведь вне этой проблемы нельзя правильно понять и оценить искусство Шумана, — замечательного народного художника. И нет ничего удивительного, что, жонглируя — без всякого смысла и логики — социологическими терминами, М. Крохмаль договаривается, например, до такого чудовищного утверждения: «Но нельзя недооценивать здесь Шумана, — именно в лирически-любовных песнях Шуман велик. В них он дает огромную концентрацию в исключительно мастерском, гениальном выражении всех внутренних сил, концентрацию, которая, пожалуй, была возможна лишь на основе ущемления личности в широком социальном плане» (стр. 47; разрядка моя. — Г. X.)

Можно ли этот грубо-ошибочный и политически-вредный «тезис» назвать только лишь «неудачной литературной формулировкой»? Или, быть может, Р. Грубер и иже с ним считают это утверждение М. Крохмаль очередным «исканием»

_________

¹ Мы не повторяем здесь литературные и музыкальные «перлы» брошюры М. Крохмаль, считая, что они с исчерпывающей полнотой показаны в работе И. Мартынова, к статье которого и отсылаем читателя.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание