Выпуск № 5 (5) | 1933 - страница 35

ная эволюция обусловила их враждебность самодержавию и феодальным порядкам, то именно буржуазная же эволюция определяла границы и характер этой враждебности.

Определяя значение русского либерализма, Ленин писал: «Всякий либерализм (всегда являющейся частью буржуазной демократии) годен на то, чтобы социал-демократия поддерживала его ровно постольку, поскольку он на деле выступает борцом против самодержавия ...»¹ «Буржуазная демократия в России, как и везде, распадается на массу слоев, групп, классов. Все эти группы объединены тем, что стоят на почве буржуазного общества, являются главным образом хозяевами и хозяйчиками. Все они в широкой своей массе, за отдельными исключениями, враждебны самодержавию и остаткам крепостничества, хотя степень этой враждебности далеко не одинакова, в зависимости от различий их постоянного классового положения и временной политической конъюнктуры. Все эти слои буржуазной демократии, начиная от умереннейших земских либералов и кончая резко-революционной мелкобуржуазной демократией, должны быть поддерживаемы пролетариатом, но не безусловно, а лишь в меру их оппозиционности и революционности не на словах, а на деле ...»²

Мы знаем уже, что чем глубже шло развитие буржуазной эволюции, тем резче выступали социальные противоречия, тем острее шла классовая борьба.

Туманный, неясный либерализм середины XIX столетия служит в области идеологической деятельности известной основой для «творческих объединений» представителей самых различных (и часто противоположных) группировок. Пореформенная эпоха с ее ярко выраженной борьбой «двух путей» буржуазного развития России приводит к более резкой диференциации русского общества. «Либералы», оказавшиеся в сущности в одном лагере с крепостниками, — противопоставлены «демократам». Вместе с тем, «всякий либерализм» объективно всегда является частью буржуазной демократии! Такова противоречивость «промежуточного» положения всякого либерализма, такова «непоследовательность» либерализма, по гениальному замечанию Энгельса. Внутренние соотношения русского общества — и особенно в этот период ломки старых устоев, в эту своеобразную «российскую эпоху бури и натиска» — чрезвычайно сложны и противоречивы. И глубоко ошибочно мнение (довольно распространенное) тех, кто представляет себе ленинское учение о борьбе «двух путей» буржуазной эволюции России схематично просто, как борьбу между «демократами» и «либералами».

Изучение творческого пути (и, — как мы увидим ниже, — и творческого метода) Бородина приводит к несколько парадоксальному на первый взгляд выводу:

Бородин во всей своей деятельности был самым последовательным выразителем непоследовательности «принципов» либерализма!

Но парадоксальность здесь только кажущаяся. Бородин, как мы уже говорили, был представителем той либерально-дворянской интеллигенции, которая была призвана к буржуазной, по существу, деятельности еще в николаевскую эпоху развивающимся промышленным капитализмом. Либерально-дворянская интеллигенция, несмотря на свой союз с демократической интеллигенцией³ («все эти группы объединены тем, что стоят на почве буржуазного общества»), коренным образом отличается от последней. Являясь верным придатком своего класса (перерождающегося дворянства), либерально-дворянская интеллигенция больше, чем кто бы то ни было, несет во всей своей деятельности весьма заметные влияния старых традиций, и данная политическая конъюнктура всегда является верным барометром ее «непоследовательной» деятельности. В ее мировоззрении значительную (если не довлеющую) роль играет известная идеализация гармонической эволюции (но не революцонной ломки старого), стремление в той или иной мере применить старые принципы к новым условиям. Она настроена весьма «мирно» и прогрессивно, для нее не существует тех угрожающих социальных противоречий, которые несет с собой буржуазное развитие страны, больше того — она склонна к преувеличению и даже идеализации

_________

¹ См. XII Ленинский сборн., стр. 32.

² Там же, стр. 31. Подчеркнуто всюду нами. Г. Х.

³ «Возьмите теперь русскую демократическую интеллигенцию, — писал Ленин. — Этот слой особенно подвижной и особенно пригодный к обобщенному и идеализированному выражению интересов буржуазной демократии...» (XII Ленинский сборник, стр. 31).

реформ «сверху» (что, конечно, совершенно естественно и понятно), «к приукрашиванию» этих реформ, — как писал Ленин.

Все это как-раз далеко и чуждо демократическим слоям русской интеллигенции, в частности революционному народничеству, заметившему уже эти противоречия, но не сумевшему их вскрыть, т. е. сделать правильные выводы, найти правильные методы их разрешения.¹

Две яркие фигуры в области музыкально-общественной деятельности являются наиболее законченными представителями этих группировок русской интеллигенции: Бородин и Мусоргский.

Изучение творческого пути и творческого метода этих двух гениальных представителей русского музыкального наследства приводит к глубокому подтверждению сделанных выводов. В самом деле. Возьмем одну из разобранных нами специфических черт Бородина — его отношение к собственной музыкальной деятельности. Это отношение к музыкальному творчеству, которое он сознательно выносит за круг своей основной жизненной деятельности, оказалось логически оправданным для самого Бородина именно потому, что в значительной мере было продиктованно мировоззрением Бородина как представителя либерально-дворянской интеллигенции. Сфера конкретной научной деятельности — при его «двойном призвании» — являлась с этой точки зрения гораздо более прочной, положительной, серьезной базой жизненной деятельности, нежели искусство, которое не могло быть для Бородина рупором непосредственной борьбы. Совершенно обратное отношение к искусству и сразу же мы наблюдаем у Мусоргского, представителя демократической интеллигенции, для которого музыкальная деятельность — «средство общения с людьми», средство борьбы, средство ломки старого…

Распадение балакиревского кружка Бородин встретил, как мы уже знаем, с философским спокойствием.

В известном письме к Кармалиной он писал: «… Так всегда бывает во всех отраслях челевеческой деятельности. По мере развития деятельности, индивидуальность начинает брать перевес над школою, над тем, что человек унаследовал от других. Яйца, которые несет курица, все похожи друг на друга; цыплята же, которые выводятся из яиц, бывают уже менее похожи, а вырастут, так и вовсе не походят друг на друга — из одного выходит задорный черный петух, из другого смиренная белая курица. Так и тут. Общий склад музыкальный, общий пошиб, свойственный кружку, остались, как в приведенном примере остаются общие родовые и видовые признаки куриной породы, а затем каждый из нас, как и каждый взрослый петух или взрослая курица, имеют свой личный характер, свою индивидуальность. И слава богу! Если думают, что мы разошлись как люди с Балакиревым, то это неправда: мы все его горячо любим попрежнему и не щадим ни времени, ни усилий, чтобы поддерживать с ним прежние отношения...»²

Весьма показателен и характерен для Бородина тот факт, что, объясняя распадение «кучки» как результат глубокого различия принципиальных установок внутри кружка и, следовательно, как необходимый вывод естественного развития кружка и его представителей, Бородин пытается смягчить, сгладив это наличием дружеских отношений (увы, сильно преувеличиваемых Бородиным) между членами распавшегося кружка, что он неоднократно и настойчиво подчеркивает.

Вспомним отношение Мусоргского к кружку и к его распадению (которое, как известно, Мусоргский переживал чрезвычайно тяжело); и мы увидим, что для Бородина — либерала-просветителя из дворянской интеллигенции — «кучка» была прежде всего «дружеским творческим объединением» и сохранением дружеских, товарищеских отношений между ее членами даже при сугубых принципиальных разногласиях оправдывало ее существование; для Мусоргского — представителя революционно-народнических тенденций демократической интеллигенции — «кучка» была прежде всего форпостом передовых музыкантов на широкой арене общественной деятельности; выявление резких принципиальных разногласий внутри кружка поэтому было для него равносильно развалу этого форпоста, отход значительной части кружка от

__________

¹ Весьма показательным и характерным представителем этой части русской интеллигенции был народник-публицист В. В. Флеровский (1829–1918). О его книге «Положение рабочего класса в России» (1869) Маркс писал: «Вот первая книга, в которой рассказана правда об экономическом состоянии России… Было бы как раз кстати, если бы ты прислал мне теперь фантастическое вранье гражданина Герцена…» (Маркс — Энгельсу, 10 февраля 1870 г.; подчеркнуто нами. Г. X.).

² Письмо к Л. И. Кармалиной 1 июня 1876 г. Москва. Подчеркнуто Бородиным.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание