Выпуск № 3 (44) | 1937 - страница 16

это «стоило величайших усилий, и то благодаря только Комиссаржевскому, который взял ее в свой бенефис...»¹ По поводу этого возобновления сам Даргомыжский писал: «Постановка вся старая, за исключением трех или четырех костюмов. Для глаз вид гнусный, но успех оперы громадный и для меня непостижимый. На завтра уже все распродано. Два первые представления театр был тоже полнехонек. Газеты заговорили другим тоном. Одним словом, все будто очнулись после десятилетней летаргии. Опера пошла так — как будто бы никогда не давалась. Вызовам артистов и меня конца нет. Идет опера очень добросовестно. Петров так же хорош, как и был. Но более всех замечательна Платонова. Она совершенно поняла музыку мою, и роль. Мне кажется, что из всех бывших Наташ — она лучшая и как певица и как актриса. У нее есть моменты, в которые она совершенно удовлетворяет даже моим требованиям. Спеть эту арию лучше — можно, но сыграть — кажется невозможно»².

В своей «Автобиографии» композитор отмечает: «В 1865 г. «Русалка» стала даваться с тою же обстановкой, но с невероятным, загадочным успехом: дело времени»³.

«Загадочность» этого успеха станет вполне понятной, если учесть новый социальный состав аудитории (60-е ходы!), в которой основное место заняла разночинная интеллигенция, выдвинувшая новые требования к искусству, прежде всего — жизненному, правдивому, драматически-выразительному. Все это вполне явственно отразилось на отношении к опере, написанной на сюжет, о котором Белинским было сказано: «Русалка» в особенности обнаруживает необыкновенную зрелость таланта Пушкина: великий талант только в эпоху полного своего развития может в фантастической сказке высказать столько общечеловеческого, действительного, реального, что, читая ее, думаешь читать совсем не сказку, а высокую трагедию...»⁴

Именно так, как бытовую русскую жизненную трагедию и воспринимала оперу широкая, демократически настроенная аудитория, определившая успех «Русалки». И как глубоко прав был Чернышевский, считавший, что «Русалка» «решительно должна быть названа одним из превосходнейших произведений поэзии Пушкина».

Впечатление от «Русалки» было гораздо более ярким и жизненным, чем от ставившихся одновременно «Лючий» и «Сомнамбул», — несмотря на известные оперные условности, сохраненные еще Даргомыжским. Не мешали даже и изменения — в сторону смягчения, — сделанные композитором в характеристике князя⁵.

•

Убежденный в сценической выразительности речитатива, основанного на пушкинском стихе, Даргомыжский приходит к мысли о

_________

¹ Ц. Кюн, «Муз. обозрение», 1888, № 22.

² Письмо от 25 декабря 1865 г., цит. изд., стр. 118.

³ Цит. изд., «Автобиография», стр. 8.

⁴ Цит. изд.; разрядка моя. В. Я.

⁵ Даргомыжский, как отметил один из советских музыкальных исследователей, «устранил все остро-обличающие черты и придал князю черты страдающего человека, вынужденного обстоятельствами на неблаговидный поступок» (см. М. Пекелис, «А. С. Даргомыжский». Музгиз, М., 1932, стр. 44).

полном слиянии музыкального и словесного текста, о непрерывном следовании музыки за всеми тончайшими нюансами и изгибами словесных интонаций, выражающих внутренние состояния действующих лиц. «Каменный гость» Пушкина явился чрезвычайно подходящим поэтическим произведением, отвечающим этой цели.

В той же статье Белинского 1846 г., о которой говорилось выше, критик после разбора «Русалки» переходит к «Каменному гостю», называя его «лучшим и высшим в художественном отношении созданием Пушкина». И Даргомыжский (в письме от 9 апреля 1868 г.), сообщая о своем намерении писать музыку «на текст Пушкина, не изменяя и не прибавляя ни одного слова», заключает: «Конечно, это произведение будет не для многих»¹. Композитор решился на такой опыт, исходя именно из художественных особенностей этой драмы, дававшей ему возможность раскрыть наиболее сильные стороны своего музыкального дарования. Стремительность развертывания действия, сжатость характеристик, четкость образов, живой, полный богатых и разнообразных интонаций словесный материал, эмоциональная насыщенность, при величайшей лаконичности выражения, — все это, вместе взятое, как бы наталкивало композитора на мысль выразить музыкально данное произведение, не изменяя в нем ни единого слова поэта. Сознательно идя на умаление тех средств, какими обычно располагает оперный композитор для разностороннего сценического воздействия, беря сюжет, где нет ни хоров, ни массовых и даже больших ансамблевых сцен и эпизодов (незначительное исключение — сцена у Лауры), Даргомыжский — ставя перед собой это новое творческое задание, всецело полагался на силу и выразительность пушкинского слова, на все те художественные особенности, которые делали «драматические очерки» (как сам Пушкин называл свои «болдинские драмы») — своеобразным, готовым либретто.

Для Даргомыжского, мастера жанровой миниатюры, соблазн был слишком велик, и выбор им именно этого текста представляется вполне объяснимым. Неудивительно, что в упомянутом выше письме он пишет: «Каменный гость» обратил мое внимание еще лет пять тому назад«, т. е. в 1863 г. Таким образом, Даргомыжский уже в самом начале 60-х годов обращается к сюжету сугубо романтическому и далекому от демократических тенденций «Русалки».

Следует заметить, что Даргомыжский, введя как исключение в единую ткань речитативного изложения оперы две песни Лауры, как бы нарушил свое принципиальное задание, взяв для первой песни свой ранний романс — «Оделась туманом Гренада», написанный не на пушкинские слова. Это нарушение почему-то не отмечалось критикой, и причины его Даргомыжским нигде не указаны.

Вполне понятно, что несмотря на то, что появление «Каменного гостя» на сцене (16 февраля 1872 г.) было подготовлено сочувствующей критикой, опера эта, хотя и имела вначале некоторый успех (в ней участвовало несколько замечательных исполнителей), не могла прочно сохраниться в репертуаре. С 1872 по 1881 г. «Каменный гость» прошел всего 13 раз. Критика оппонирующая,

_________

¹ Цит. изд., стр. 124.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

•

Содержание