Выпуск № 3 (3) | 1933 - страница 35

отделена уже совсем грандиозным расстоянием от своего баса (Е контр- и большой октав); голая октава валторн и жидкая трель альтов между этими крайними горизонтами только оттеняют широту диапазона.¹

Тема «рыбок» обнаруживает несомненное родство со второй фразой «Величальной песни» («Грозно, широко»):²

и из нее, вероято, выросла; с другой стороны, музыка «золота» ([175], первые 6 т.) несомненно выросла уже из темы «золотых рыбок». Этот небольшой пример показателен в том смысле, что насколько различные темы оперы, всегда даже имеющие непосредственную смысловую связь, оказываются подчас внутренне родственными: эта особенность тематизма «Садко» важна тем, что благодаря ей несомненная на первый взгляд мозаичность многих мест оперы при ближайшем изучении оказывается фиктивной или, во всяком случае, не дробит единства мысли.

Постепенно понижаясь, как и все то, что дано в интермеццо, тема рыбок образует три нисходящих шага по целым тонам (т. е. «тритон» в точном смысле слова: e-d-c-b); оказывается, что этот прием сближает ее с темой «терема», где каждое повторение рисунка (по 4 такта) также давало нисходящий ряд по целым тонам (As-Ges-E; беру завершающие, а не подготовляющие моменты); более того, замирающая на Е, эта тоновая цепь получает прямое продолжение в теме рыбок, где, как мы видели, эта цепь как-раз и начинается от Е. И здесь, следовательно, мы видим, как разобщенность тематического материала преодолевается настойчивым внедрением элементов общности во взаимно чуждое.

Последняя часть интермеццо (12 т.) отличается наибольшей широтой «освоенного» диапазона (свыше 6 октав) и наибольшей «беспредметностью», так как здесь меньше всего конкретной изобразительности. Как и в начале интермеццо — но только на строгом рр и ррр — в мерном амфибрахии сползают по гамме «полутон-тон» неустойчивые тремолирующие аккорды. Ни во что прочно-устойчивое не переходя, вся эта призрачная конструкция сменяется подобной же другой и третьей (тт. 12-9, 8-5 и 4-1 до конца). Наиболее мощный отряд оркестра — медь, извлекающая здесь наислабейшие звуки, тарелки рр, производящие какой-то золотистозвенящий и стелющийся туман — способствует тому, что заключительная часть интермеццо приобретает оттенок максимальной феерической таинственности.

Выдержанные аккорды, отступающие перед приближающимся сверху тремоло, берутся и сменяются не на сильных долях, а в виде предъемов - на предшествующей восьмой. Это стирание сильных времен — острых углов — дает большую плавность, даже «бесплотность».³

В последней трети заключения навстречу спускающемуся тремоло движутся 1 - вверх — по той же гамме — октавы, встречаются с нисходящим потоком и пересекают его. Здесь инструментовка достигает необычайной, хрустальной прозрачности; встречные узоры как бы расположены на просвечивающих и совершенно не заслоняющих друг друга стеклянных плоскостях. Эти расходящиеся тени приводят, наконец, к разрешению⁴, к концу интермеццо, но к разрешению необычному — не в мажор, не в минор, а в увеличенное трезвучие на Е. Оно, являясь заключением интермеццо, начинает собой 6-ю картину и длится долго — 20 тактов. Оркестровано это трезвучие от е 3-й октавы до Е большой октавы без единого пропуска в тесном расположении — даже в нижнем регистре; этим подчеркивается его характер заключениявывода, и в то же время неопределенность, таинственная звучность⁵ аккорда, под звуки которого открывается сцена «подводного царства».⁶

¹ Сравн., [105] («Я Волхова») — роль октавы труб, затерянной между басами и флажолетами скрипок.

² Особенно в той редакции, какую имеет эта Фраза в устах Волховы ( [253] «Сладко поет он»), а также в симфонической поэме.

³ Сравн. анализ басовой фигуры —

⁴ Это разрешение не случайно; оно подготовлено и потому— логично. Подробное обоснование потребовало бы кропотливого анализа.

⁵ Чему способствуют струнные, интонирующие 3 верхних звука аккорда и на 3—4 октавы ниже звук Е, т. е. только крайние, контрастирующие регистоы.

⁶ Увелнч. трезвучие на Е, по Р.-Корсакову, отличается «нежным синевато- фиолетовым оттенком», увеличенное же трезвучие на Des (звуки его появляются и разрешаются в тонику) — «серо-синевато-зеленовато», опять в совокупности имеем цвет (вернеецвета) морской воды.

Что показывает нам разбор интермеццо? Прежде всего он убеждает в том, что для Р.-Корсакова одинаково важны были два основных определяющих начала: колорит, изобразительность, с одной стороны, и соображения формально-музыкальной логики — с другой.

Действительно, основные свойства этой музыки продиктованы программно-красочным содержанием, какое получает «интермеццо» в опере. Так, неуклонное движение вниз таким образом, что в каждой из четырех частей (вступление, «терем», «рыбки», заключение) всякое последующее звено и ниже предыдущего и само по себе движется вниз — связано с изобразительностью — погружение; непрерывное тремоло (иногда заменяемое быстрой репетицией), сплошное рр — служат для характеристики рисуемой Р. -Корсаковым обстановки дрожания, зыби, безмолвия, «дальности» действия; тесные ползучие ряды звуков должны напоминать скольжение, проникновение сквозь слитную массу; изгнание всех резких '«вуков оркестра (нет тубы, нет высшего регистра дерева, с предельной осторожностью применяются тромбоны и трубы) в целях прозрачности и той же тишины, и тому подобные примеры.

Но в то же время некоторые черты структуры происходят от специфически-музыкальных требований. Таковы: выдержанная 4-тактная структура, четкая ладовая организованность отдельных построений и связь больших отделов между собой, ясность и законченность мелодического рисунка, ритмическое родство тем и др.

Когда колорит и форма «блокируются» в своих требованиях, задача композитора легка; так, подбор тембров и оттенков силы, дающий гладкую, уравновешенную звучность, нужен Р. -Корсакову по самому характеру программы и в то же время является одним из принципов его оркестровки вообще.

Но в тех случаях, когда эти требования взаимно-противоречивы, Р.-Корсаков умеет находить выход путем примирения противоречий. «Пространственное» использование широкого звукового диапазона, изображение морских пучин, требует использования звуковых пустот между регистрами, т. е. значительных промежутков, не заполненных звуками. Но Р.-Корсаков — враг таких экстравагантностей, нарушающих ровную звучность. Он находит выход в том, что «пустоты» заполняются, но служат лишь слабым фоном к основному действию, происходящему в далеко отставленных друг от друга крайних голосах, фоном, своей неподвижностью лишь выделяющим движение первого плана.

Этот пример вместе с тем лишний раз показывает мастерство Р. -Корсакова во владении оркестровым письмом.

Пожелавшие найти в «интермеццо» образцы каких-либо особых специально тембровых выдумок, «штучек», были бы разочарованы: Р. -Корсаков здесь, как и в других лучших своих образцах, достигает блестящих результатов не путем одностороннего инструментаторского изобретательства, но всей совокупностью элементов своей музыкальной речи — рисунком отдельных мелодических линий, их соотношением между собой, узорами фигураций, подбором созвучий и т. д., подчиняя их задачам живописности или определенной выразительности (другое дело, что самые задачи, которые себе ставит при этом Р. -Корсаков, узки и не могут нас удовлетворить).

8

Рассмотрев в целом один из наиболее характерных для стиля «Садко» отрывков, мы можем несколько глубже погрузиться в исследование некоторых отдельных сторон его музыки. Разберем, в частности, вопрос о влиянии народной песни на мелодику «Садко».

Р.-Корсаков не намерен был делать в «Садко» значительные заимствования из области народных песен ; он пишет Лядову: «Мне на этот раз хотелось обойтись без народных тем». Однако субъективных намерений недостаточно; сюжет явно требовал если не непосредственного использования народных мелодий, то, во всяком случае, самого широкого внедрения элементов народной мелодики. Р.-Корсаков, конечно, на этот путь и стал.

Интереснее всего сравнить несколько образчиков мелоса «Садко» с родственными или непосредственно породившими их песенными прототипами. Начнем со знаменитой «Высоты», где и мелодия и текст заимство

ваны из народного эпоса. Мелодия эта имеется в сборнике Кирши Данилова и относится к целому ряду былин («Соловей Будимирович», «Василий Буслаев» и др.). Вот она:

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

8

Содержание