Выпуск № 3 (3) | 1933 - страница 33

любовь Р.-Корсакова к «грубому натурализму, быть может, даже и правдивому, но никому не нужному и всегда не художественному».¹ Несмотря на идеализацию, Садко сохранил кое-какие некрасивые черты свого прототипа. Таков, в частности, Садко в отношении к женщинам. — «Для жены он гуляка и озорник, для морской царевны — человек, пользующийся ее золотом и эксплоатирующий ее ради своих кораблей».² К предстоящему свиданию с Волховой, которой он обязан всем, Садко относится, как к несчастью, но это не мешает ему через кратчайший срок слагать ей хвалебные гимны. Новгородцы по-своему правильно расценивают отношения Садко и Волховы. «Знать, песнею Садко реку глубокую сманил во славу Новгороду» [326], [330], да и сам Садко примерно так же объясняет события (умалчивая о своей любви и о только что сыгранной свадьбе): «За песню отдал царь морской Садку царевну Волхову, и протекла река быстра и глубока»; о Волхове говорится в плане купли - продажи, как о ценном товаре.

Садко — не только певец и гусляр, не только муж и любовник. В былинах Садко — собирательный образ богача; «богат, как Садко», говорится в былинах на сюжеты, не имеющие даже с ним ничего общего.

В опере кое-где рассеяны намеки на то, что Садко — не только вдохновенный служитель Эвтерпы, но и общественный трибун, глашатай правды; об этом свидетельствуют настоятели («Уж не в первый раз говорит Садко таковы слова, речи дерзкие» и далее [53], также [154]; народ признает [331]: «без речей твоих правды нет у нас». Намеки эти, к сожалению, Р.-Корсаковым мало развиты.

Весьма активный по внешнему своему поведению, Садко по существу не так уже деятелен и инициативен. Если детально рассмотреть основные деяния Садко, то окажется, что большая часть из них либо вызвана внушением, либо является простым реагированием на чужие поступки. Активную деятельность (путешествие и его подготовка) он развивает будучи руководим извне — Волховой.

Окончательно пассивен Садко в подводном царстве, он почти не разговаривает (не в счет — несколько скупых реплик Волхове «формально» любовного характера), он только исполняет заказанное — поет величальную песню и играет плясовую. В былине он говорит: «У меня воля не своя во синем море», приказано играть в гусельки яровчаты».

Неудача Р.-Корсакова в изображении этой стороны образа Садко, думается нам, не случайна, так как настоящая активность, действенность были чужды его творческой натуре. При всех недочетах, какие есть в характеристике Садко, надо сказать, что он единственно представляет собой сравнительно богато и разнообразно разработанный образ.

Действительно, разнообразия и развития мало даже в образе Волховы. Если чрезмерным представляется нам мнение, по которому Волхова — вся в одной Фразе «Ах, полонили меня песни твои»³ , то ошибочна, хотя и заманчива точка зрения Иг. Глебова, 4 который сравнивает первые «вокализы» Волховы с музыкой ее последнего появления и делает вывод о нарастании эмоциональности, тепла (как у Оксаны, Снегурочки); Волхова с самого начала «человечна» и тепла (см. [88] — [89] — [90]), а колоратуры представляют ее постоянную «водяную» сторону (они появляются и в 6-й картине — см. [247]). Образ Волховы, хотя и раздвоен, но статичен, почти не развивается.

Остальные действующие лица обрисованы уж совсем бледно 5 , о постепенности раскрытия образов не приходится и говорить. Неизменные, застывшие психологические характеристики решительно преобладают. Образы

¹ Ястребцев, I часть, стр. 63, сравн. там же II ч., стр. 149— отрицательное отношение Р.-Корсакова к картине «Иван Грозный» по причине ее «вышедшего за пределы чистого искусства» реализма.

² См. РМГ, 1898, № 3, цит. статья.

³ «РМГ», 1907, № 7, Е. П-ский, «Сказание о граде Китеже».

⁴ «Симфонические этюды».

⁵ Из цитированной нами статьи в «РМГ» о «Садко». Автор уподобляет действующих лиц примитивным игрушкам и говорит: «механизм каждой из них допускает движение только одного рода».

Характерно механическое формирование состава действующих лиц: - «попарные» фигуры — два гусляра, две женщины, двое настоятелей, два скомороха, два волха. Если первые две категории оправданы противопоставлением обеих :фигур, тоостальные даются в плане «удвоений» (для большей заметности?) или раздвоения, расщепления одного образа, чтоб количественно компенсировать их внутреннюю качественную скудость, для большей красочности, яркости, оживления, наконец (что весьма характерно для P. -Корсакова) — длячисто формальных целей — возможности образования дуэтов, перекличек, более «полновесного» участия в ансамблях, расширения голосового диапазона.

даются «в бытии», а не складываются в «становлении».

Статика образов у Р. -Корсакова есть результат одного из основных недостатков в творческом методе композитора: отсутствия развития и противоречия (см. об этом ниже в разделе, посвященном типологии развития музыкального материала).

6

Подведем предварительные итоги нашему анализу сюжета «Садко».

Две основные черты сюжета «Садко» были указаны еще Стасовым: «Седая языческая древность» и «элемент волшебный, сказочный».¹ Обе эти черты — обращение к далекому прошлому² и к фантастике — являются (в разной степени лишь) оборотной стороной одного и того же явления — удаления творческой тематики от современной Р.-Корсакову реальной действительности.

Если в первом случае (старина) реальные люди и обстановка, в которой они живут и действуют, показаны не такими, какими они представляются современному наблюдателю, а такими, какими они были или же могли быть³ много веков тому назад, то во втором случае (фантастика) исчезает и то последнее звено, которое связывает старину с современностью — самые люди, их человеческая природа.

Мы не будем сейчас решать, выражала ли эта тенденция желание художника — представителя привилегированных классов — отгородиться от волнений современности, или же — некоторый «эстетический и этический протест против действительности»,⁴ так как этот общий вопрос требует гораздо более широкого освещения, — отметим самый факт отказа от современности и, частично, от реализма.

Объявлять оперу в целом ирреалистической было бы неправильно. Правда, что вымысла и антиисторических противоречий в «новгородских» картинах немало, что автор — противник «грубого натурализма» — многое смягчает, сглаживает, что маловероятные «чудеса» случаются не только в сказочной, но и в бытовой обстановке,⁵ что, наконец, условность в «Садко» распространяется даже на самый язык, каким говорят действующие лица.⁶

Но в то же время достаточно значителен и удельный вес элементов реалистических; мы относим к ним — характеристику торговых гостей (в 1-й картине), скоморохов, вообще — целый ряд черт общественных отношений новгородских, многое в сцене торжища; нельзя отказать в правдивости и картинам природы, так любовно и тщательно зарисованным. Моральные устои в опере иногда носят отпечаток двусмысленности (семья, религия), но в общем заключаются в приведении к конечному благополучию, примирению и торжеству примитивней «справедливости».⁷ Такое несколько прямолинейное «приведение к благополучию» в общем отвечало всему мировоззрению Р.-Корсакова, его стремлению к мирной «справедливости прежде всего»⁸ и к светлым, радостным заключениям.

7

В предисловиях к своим операм Р.-Корсаков не устает подчеркивать, что «оперное произведение есть прежде всего произведение музыкальное». Отсюда ясно, насколько важен для понимания oïiepного стиля Р.-Корсакова тщательный разбор чисто-музыкальной структуры его опер. Подробный анализ музыки такого капитального произведения, каким является «Садко», занял бы томы. Наши же замечания можно рассматривать лишь как материал для суждения о музыкальном языке Р.-Корсакова, и в частности «Садко», менее всего претендующий на полноту.

Разбору отдельных элементов музыки «Садко» мы считаем целесообразным предпослать

¹ См. эпиграф к настоящей статье.

² Р.-Корсаков не считал подходящими для опер сюжеты исторически (вернее — хронологически) близкие.

³ Картины «седой древности», как они даны в «Садко», заключают в себе немало вымысла и уже тем самым несколько приближаются — если не к фантастике, то к фантазии. Любопытно отметить, что Н. Пальс, критик-панегирист Р.-Корсакова, видит в бытовых сценах «Садко» «аромат веков», создающий «волшебное покрывало».

⁴ См. статью А. В. Луначарского «Станиславский, театр и революция», «Известия», от 18 января 1933 г.

⁵ Океанская экспедиция снаряжается — вместе с закупкой товаров — за несколько минут; по прошествии 12 лет мы видим все тех же героев в добром здравии и безо всяких видимых перемен, производимых разрушителем-временем. Перечисление больших и малых невероятий отняло бы очень много места.

⁶ Автор сам отмечает: «речитатив этот — не разговорный язык, а как бы условно - y ставный былинный сказ или распев».

⁷ Обиженный Садко торжествует над недругами (4-я картина); Садко возвращается к законной жене, разлучница растеклась рекой; морской царь за грехи «пропадает на дно».

⁸ См. напр. Ястребцев, 1 ч., стр. 88.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

6

7

Содержание