Выпуск № 3 (3) | 1933 - страница 30

саковым: так, в предисловии к опере отмечается, что «время действия... перенесено... в эпоху только что водворившегося в Новгороде христианства», т. е. отнесено к концу X й началу XI века; но картины новгородской жизни — цветущая торговля, богатство,, иноземные купцы, обилие заморских товаров — все это указывает на значительно более поздний период (XIII— XIV вв.); также противоречат сохранившимся «в полной силе» «языческим верованиям» фигуры «добрых христиан» — Любавы, калик перехожих, частью — самого Садко, да (в небольшой мере) и всех новгородцев, распевающих (в финале оперы) церковные песнопения. Список всевозможных исторических противоречий, анахронизмов можно было бы умножить, но в этом нет надобности. Таким образом, можно говорить лишь о том, как в рамках условного и полусказочного сюжета отображены отдельные черты новгородской жизни и как они освещены.

Новгород — не первый вольный торговый город, воспеваемый Р. -Корсаковым:¹ меньший брат Новгорода — Псков уже послужил темой для первой оперы Р. -Корсакова; аналогия между этими операми сама собой напрашивается.

Исторические или сказочные «вольные грады» повидимому неизменно привлекали к себе симпатии Р. -Корсакова; мирное их преуспевание, отсутствие (по мнению либеральных историков) деспотизма гармонировало с общественным миросозерцанием Р. -Корсакова. Однако самого беглого сравнения сюI жетов «Псковитянки» и «Садко» достаточно для того, чтобы убедиться — насколько различна в обоих случаях трактовка. Если в «Псковитянке» — свободолюбивая вольница, протестующие, недовольные элементы общества, то в «Садко»— апофез торгового капитала; становой хребет новгородского- общества — торговые гости — показаны в тонах тупой, беспричинной самовлюбленности, чванства.

Если в «Псковитянке» развязка основного «романтического» стержня в том, что оба главных героя гибнут, раздавленные тяжестью общественного конфликта, то в «Садко» плодом любви гусляра и царевны является торговый путь для Новгорода, обещающий ему небывалое преуспевание.

Столь очевидная эволюция в подходе к родственным² сюжетам не должна всеже приводить нас к крайним выводам.

Нужно учесть, что Р.-Корсаков взял Новгород в сравнительно демократический период его существования — без «госпбды»,³ без владычества бояр.⁴

В опере довольно ясно показано, что новгородский «вольный люд» не един, т. е. есть некоторые элементы классового расслоения. «Именитые гости торговые» отделены резкой чертой от «голи кабацкой». Да и сам Садко, совратитель голи кабацкой, вредный демагогагитатор, вербующий дружину из среды «братии молодшей», «людей неимущих» — противопоставлен (в 1-й картине и в 1-й половине 4-й картины) богатой знати: «Ты гусляр простой, не торговый гость», «а и где же ему с нами ровней быть»?

Изображение пира торговых гостей (в 1-й картине), несмотря на «руслановские» намерения автора, дает больше: оно не лишено элементов разоблачительности (хотя в целом назвать его сатирой, конечно, нельзя). Тупость, неуклюжесть, чванство новгородских купцов выпукло отображены и текстом и музыкой.

Единственное в своем роде сочетание вольнолюбивого духа⁵ и гигантского чревоугодия, данное в 1-й картине, вряд ли вполне отвечало замыслу Стасова но зато, может быть, и вне намерений Р. -Корсакова⁶ — оно

¹ Но и не последний: мы имеем в виду город Леденец из «Сказки о царе Салтане»; там, правда, нет никаких «картин жизни», но есть зато ясная «платформа», которую излагают горожане при встрече Гвидона («Красота, лепота в граде сем, полнота, изобилье во всем; без палат здесь в избах не живут; вся к богат, все торговлю ведут; здешний люд сам не сеет хлебов, а везут хлеб с чужих берегов).

² В смысле обстановки, в которой развертывается действие.

³ Правительственный совет позднего Новгорода, состоявший из крупнобоярской и купеческой верхушки.

⁴ Возможно, что здесь не обошлось без прямого или косвенного, через В. В. Стасова, влияния Н. И. Костомарова, который в описании «северно-русского народоправства» затушевывал рель правящей плутократии.

⁵ Незадолго до окончания картины вольнолюбивый дух гостей подымается до того, что они поют слегка измененную фразу из «Марсельезы» с анархо-демократическим текстом:

У нас всяк се-бе самболь-ший На-боль - ший

⁶ Если даже у P. -Корсакова субъективно и не было «разоблачительных» тенденций, то его «объективная» трактовка сюжета тем не менее сохраняет то же значение, какое имеет, например, памятник Александру III в Ленинграде («пугало»). Здесь уместно также напомнить о взглядах Энгельса на

наглядно показывает, что такое пресловутая «воля» новгородская, и для кого она в этом разжиревшем государстве-городе.

Балакирев утверждал, что «Н. А. всегда найдет предлог поглумиться над властью». Не обошлось без этого и в «Садко»: настоятели, новгородская власть, замышлявшие погубить Садко, оказываются посрамленными и униженными — «голью последней». Не довольствуясь этим, Р. -Корсаков «напускает» на них скоморохов, всячески над ними издевающихся. Эта тенденция проявляется у Р. -Корсакова еще со времени «Майской ночи».

С темой Новгорода тесно переплетается тема богатства. Фабула всей оперы в конце концов сводится к истории личного обогащения Садко и обогащения Новгорода. Золото — вот что довлеет надо всем в жизни Новгорода. Глубоко прав был Р. -Корсаков, объединяя в одной и той же теме

и лейтмотив Новгорода, славы, и лейтмотив богатства, золота. Уже «торговая романтика» первой арии Садко пропитана мечтами о «презренном металле», desiderata его едва прикрыты набожными посулами.

В дальнейшем ярко показано преклонение новгородского люда перед золотым тельцом; с особенной силой это вскрыто в 4-й картине [172] — [181], особенно — [76], [181].

Мгновенная перемена в отношении к настоятелям, испытавшим худшее из унижений, какие могли быть в Новгороде — потерю состояния, эта перемена — от почтительности, угодливости — к издевке, презрению — луиле всего показывает, что в Новгороде все жизненные устои построены на богатстве. 1 Все эти черты и черточки вносят существенный корректив в освещение вопроса о «новгородском республиканском и демократическом укладе»: ведь особенность «воли новгородской в том, что она — родная сестра золотой казны»;² где нет казны, там нет и воли. Это Р.-Корсаков сумел метко показать и в тексте и в музыке; в этом вопросе он оказался впереди Стасова, с его идеализацией новгородского строя.

Рассмотрим теперь, какое место в опере занимает религия. Здесь прежде всего встает вопрос: какая религия? Действие происходит в эпоху так наз. «двоеверия», т. е. смешения недавно и насильственно³ привитого христианства с сохранившимися в полной силе языческими представлениями. Поэтому сплетение элементов обеих религий можно бы не считать анахронизмом: оно соответствует исторической действительности. Мы говорим «можно бы» потому, что фактического сплетения религий в опере почти нет: все «языческое» едва ли не целиком покрывается фантастикой; в «Садко», подобно «Майской ночи», «Ночи перед рождеством» и в противоположность «Снегурочке» . и «Младе», язычество дано не столько как религия, сколько как . участие разного рода волшебных сил в действии, причем эти силы приурочены к тем или иным элементам древнего анимизма.

Что же касается христианства, то сфера его влияния весьма ограничена. Представителем христианского мира здесь можно счесть разве Любаву, да еще нищих старцев. Что касается Садко, то он с одинаковым рвеньем слагает хвалебные гимны и морскому царю и Николаю-угоднику. Наконец, весь остальной новгородский люд дан в безрелигиозной обрисовке: ведь нельзя придавать серьезного значения нескольким тактам в финале, где хор подхватывает за солистами гимн; здесь не столько благодарственное молебствие, сколько восторг по поводу перспектив безданной и беспошлинной торговли; да и славят в конце концов не бога, а «море синее» и «Волхову реку».⁴

«Отче Никола» — христианский покровитель полуязыческого Новгорода — претендовал на участие в действии еще в 1866 г., когда сочинялась симфоническая поэма «Садко».

реализм, который у большого художника может выявиться «даже невзирая на взгляды автора» (письмо к Гаркнесс) и на то, что «тенденция должна вытекать из положения и действия сама по себе, без особых на то указаний» (письмо Энгельса к Минне Каутской). 1 Не безинтересна и такая деталь: Садко, разбогатев, ощущает недопустимость подрыва устоев новгородского классового общества: «Не пригоже, чтоб вы, гости знатные, бедняками последними сделались», и «великодушно» оставляет за настоятелями лавки.

² См. хотя бы [52] — [53]: — «Живет Новгород по-старинному золотой казной да волею».

³ В вольном Новгороде христианская вера вводилась вооруженной силой.

⁴ Громоздкий финал «Садко» принято сокращать; «гимн», действительно, легко поддается купированию, но Большой театр предпочитает не трогать его н делать купюру в 1-й половине финала, где идет рассказ о похождениях Садко.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание