Выпуск № 4 (185) | 1954 - страница 40

торые давали любители в чешской "Беседе" прошлую зиму, мне приятно было услышать русскую музыку Глинки, Варламова, Алябьева, хотя и с переводным чешским текстом. Я должен прибавить, что я имел также удовольствие несколько раз слышать одну из молодых и талантливых пражских певиц, которая прекрасно пела русские и малорусские песни и романсы на их подлинном языке... Между пражскими литераторами, особенно молодыми, знание славянских наречий довольно распространено; число переводчиков, например, с русского значительно велико, и некоторые из них прекрасно выполняют свое дело: назовем мастерские переводы Бендля из Пушкина, покойного Гавличка из Гоголя, Томичка из Тургенева, не упоминая о других... Между пражской молодежью, никогда не бывавшей в России и мало видавшей русских, я встретил несколько человек, очень порядочно говоривших по-русски»¹.

Последнюю фразу можно сопоставить с известным свидетельством Балакирева, приехавшего в Прагу в начале января 1867 года и писавшего оттуда Мусоргскому: «Сегодня был в классах школ, где сами студенты добровольно собираются и учатся по-русски (официально не разрешено иметь в университете кафедру русского языка). Их много...»

Приехав в Прагу, Дворжак мог слышать произведения Глинки, Даргомыжского, Алябьева, Варламова, Гурилева и других русских композиторов, читать книги русских писателей (в самом начале шестидесятых годов Вацлав Бендль опубликовал, например, двухтомник своих переводов произведений Пушкина) и слушать русскую речь на «декламованках» — так назывались вечера, где любители литературы и музыки декламировали стихи к пели песни...

Начиная с середины шестидесятых годов Дворжак получил возможность глубоко изучить творения Глинки. Вскоре после окончания Органной школы он поступил альтистом в пражский концертный ансамбль Комзака, а в 1862 году вместе с другими членами этого коллектива перешел на работу в оркестр открывшегося в октябре того же года Временного театра, сооруженного чешскими патриотами по всенародной подписке. В оркестре театра Дворжак прослужил одиннадцать лет.

Он участвовал в исполнении обеих опер Глинки. Еще в 1866 году на сцене Временного театра под управлением Яна Непомука Майра впервые в Праге был поставлен «Иван Сусанин», а 16 февраля 1867 года чешский оперный коллектив показал премьеру «Руслана и Людмилы», которой дирижировал приехавший в Прагу Балакирев. Под его управлением (22 февраля) шел и «Иван Сусанин».

В письмах к друзьям Балакирев сообщал, что оркестр и слушатели чествовали его «как представителя Глинки и русской музыки». В этих чествованиях русского композитора принимал, следовательно, участие и Дворжак, игравший тогда в оркестре Временного театра.

В дальнейшем обеими операми Глинки дирижировал в Праге Сметана. Под его управлением прозвучали также «Камаринская» (еще в марте 1865 года), «Арагонская хота» и увертюра к «Князю Холмскому». В исполнении всех этих произведений Глинки, так же как и «Козачка» Даргомыжского (в мае 1869 года), Дворжак участвовал в качестве альтиста.

К концу своей одиннадцатилетней службы в оркестре Временного театра Дворжак выдвинулся как композитор. Дарование его высоко оценил Сметана, возглавивший в те годы борьбу за национальную самобытность чешской музыкальной культуры. Усвоение опыта русской классической музыки в значительной мере способствовало успеху этой борьбы, завершившейся созданием чешской музыкальной классики.

_________

¹ А. Пыпин. «Два месяца в Праге». Сборник «Мои заметки», М., 1910, стр. 215.

Так же как в оперном первенце Глинки, положившем начало классической традиции русской оперы, во многих музыкально-сценических произведениях Сметаны и Дворжака на первый план выдвигается образ народа, борющегося за свою свободу и национальную независимость. В первой чешской классической опере «Бранденбуржцы в Чехии» Сметана смело поставил в центре событий пражскую бедноту, образ которой раскрыт в мощных хорах, и ее вожака Йиру.

Подобная же тема легла в основу и первой оперы Дворжака «Альфред», написанной в 1870 году.

Это произведение не удовлетворило композитора, и он решил его не публиковать. Заметим, однако, что наиболее значительны по художественной ценности в этой опере именно хоровые сцены (хоры английских воинов, защищающих Родину от вторгшихся в нее иноземцев).

Сметана, Дворжак, Монюшко и другие творцы чешских и польских опер неизменно продолжали в своем творчестве идущую от Глинки традицию народности. Они стремились к правдивому воплощению образа народа, придавая большую драматургическую силу и действенность хору, как носителю этого собирательного образа.

Именно с такой трактовкой хора мы встречаемся в опере Дворжака «Димитрий», написанной в 1881 году на сюжет из русской истории. Как известно, либреттистка оперы Мария Червинкова, дочь лидера реакционной «старочешской» партии Ригера, отклонилась от исторической правды. Но, вопреки либретто, главным действующим лицом которого является Самозванец, Дворжак широко развил массовые хоровые сцены первого и четвертого актов, и, по существу, центральное место в драматургии оперы занял образ русского народа.

Великолепные хоры «Димитрия» неоспоримо свидетельствуют о том, что композитор глубоко изучил самобытные традиции русского народного пения. Вместе с тем нельзя не заметить, что музыкальный образ Ксении Годуновой по своей лирической задушевности, напевной выразительности близок к образам русских женщин, созданным великими мастерами нашей оперной классики.

Дворжак познакомился с Чайковским (как свидетельствует запись в дневнике Петра Ильича) в день его первого приезда в Прагу, 31 января (12 февраля) 1888 года. На следующий день Дворжак посетил Чайковского и, несмотря на свою «нелюдимость», просидел у него два часа, как сообщал об этом Петр Ильич брату Модесту. Судя по записям в дневнике Чайковского, он виделся с Дворжаком ежедневно, обедал у него, фотографировался вместе с ним¹ и слушал его произведения (в частности, законченный тогда фортепианный квинтет).

Между композиторами завязалась искренняя дружба. Музыка Дворжака произвела на Чайковского глубокое впечатление, и он решил добиться приглашения чешского композитора в Россию. Перед отъездом Чайковского из Праги Дворжак подарил ему экземпляр партитуры своей Второй симфонии (хранится в Государственном Доме-музее Чайковского в Клину). Прощаясь, композиторы обменялись фотографическими карточками. «Моему дорогому и глубокоуважаемому другу Антонину Дворжаку от искреннего почитателя», — написал Петр Ильич на своем портрете, подаренном Дворжаку 20 (8) февраля 1888 года². «Незабы-

_________

¹ Дневники П. И. Чайковского. М., 1923, стр. 197. К сожалению, чешским исследователям до сих пор не удалось найти негатив или отпечатки этого снимка.

² Опубликован Вл. Штепанком в журнале «Hudebni rozhledy», 1953, № 16, стр. 749.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание