ТРИБУНА

Оптимистическая трагедия

А. ВОЛКОНСКИЙ

Исполнение Десятой симфонии Д. Шостаковича примечательно во многих отношениях. Знаменателен уже тот факт, что композитор впервые после довольно длительного перерыва вновь обратился к большой симфонической форме. В свое время две его последние симфонии (Восьмая и Девятая) были подвергнуты справедливой критике. И понятно, что новая симфония такого крупного художника, как Д. Шостакович, привлекла внимание советской общественности, вызвала горячие споры.

Давно назрела необходимость в обсуждении путей дальнейшего развития советского симфонизма. Такое значительное произведение, как Десятая симфония, является прекрасным поводом для этого. Какие же проблемы особенно волнуют нас? Прежде всего — вопрос о творческой индивидуальности композитора.

Возьмем три советские симфонии, появившиеся за последние годы: Двадцать седьмую симфонию Н. Мясковского, Седьмую С. Прокофьева и Десятую Д. Шостаковича. Все три глубоко различны как по содержанию, так и по средствам выражения. Хорошо это или плохо? Могут ли три столь различные по содержанию и по языку произведения отвечать эстетическим требованиям социалистического реализма?

Мне думается, что социалистический реализм — столь богатая, плодородная почва, что на ней могут вырасти самые различные цветы. Советский человек многогранен, и его искусство должно быть также многогранным. Наш народ вправе требовать от нас, советских композиторов, чтобы мы умели в своем творчестве правдиво выражать как его радости, так и его трудности, даже горести. Все это как будто бы прописные истины. Однако в недавнем прошлом нам приходилось сталкиваться с «теорией бесконфликтности», принесшей вред и музыкальному творчеству. Еще и сейчас не изжиты тенденции к нивелировке творческих индивидуальностей; это неизбежно ведет к появлению серых, однообразных, невыразительных произведений. Они никому не

_________

Автор настоящей статьи — молодой композитор, студент 3-го курса Московской консерватории.

шужны. Наша задача — создавать произведения самой различной стилистической направленности, но, разумеется, в рамках реализма.

Десятая симфония Д. Шостаковича прежде всего поражает значительностью своего содержания. Вероятно, никто не будет с этим спорить. Значительно это содержание не только само по себе, но и в сравнении с прежними опусами композитора. В этом смысле можно говорить о начале новой полосы в творчестве Д. Шостаковича. Сравнивая его Десятую симфонию с Восьмой, я почувствовал, какая глубокая пропасть их разделяет. Если сопоставить по характеру медленные части обеих симфоний, то нетрудно ощутить в Восьмой болезненную надломленность и горький пессимизм, в Десятой — глубокое человеческое чувство. Очень различны по содержанию и быстрые части: в Восьмой — гримасничанье, в Десятой — радость победы.

В Десятой симфонии Д. Шостакович показал необыкновенное умение развивать и драматизировать тематический материал (достаточно вспомнить лейтмотив D — Es — С — Н, когда он проводится в финале трубами в низком регистре). Но это новое и ценное иной раз приходит в противоречие с неизжитым старым. Словно человек обзавелся новой хорошей мебелью, но не успел еще выбросить всю старую, что, естественно, вызывает дисгармонию в убранстве его комнаты.

Все это вовсе не должно умалять большие достижения композитора. Хочется особенно подчеркнуть тот глубокий гуманистический смысл, которым пронизана вся симфония и который оставляет незабываемый след в сердце слушателя.

Что же помогло автору преодолеть многие трудности и достичь этой глубины воплощения гуманистического содержания?

Прежде всего — безусловно, более тесная творческая связь с классическим наследием, в особенности русским. Да, русским! Следует говорить о ярко выраженных национальных традициях, в которых выдержана Десятая симфония. Порой мы ощущаем благородный дух Мусоргского, порой — остроумное преломление Востока, каким его чувствовали Бородин и Римский-Корсаков, и многое другое... Эта связь с классикой (связь настоящая, творческая) не имеет никакого отношения к пресловутому «неоклассицизму», отпечаток которого чувствовался в некоторых прежних сочинениях Д. Шостаковича.

Второе, что сильно воздействует на слушателя, — это возросшее выразительное мастерство. Десятая симфония, мне кажется, и технически намного совершеннее прежних работ композитора. Она более монолитна, в ней почти не ощущаются «божественные» длинноты, которые мы привыкли слышать раньше у Д. Шостаковича. Он достигает здесь подлинной конструктивной цельности благодаря хорошо организованной системе лейтмотивов и лейтгармоний, а также весьма умелому распределению тематического материала.

Слушая Десятую симфонию, мы непрерывно ощущаем развитие «сквозного действия». Нельзя не отметить в связи с этим органичность симфонии как цикла. Ко всем прочим достоинствам симфонии надобно еще добавить заметное прояснение мелодического и гармонического языка, а также обогащение оркестровой палитры композитора. Партитура симфонии изобилует оркестровыми находками. Достаточно упомянуть проведение побочной партии первой части в экспозиции и особенно в репризе, где она звучит в терцию у кларнетов; запоминаются чудесные высокие флейты в коде первой части, пассажи деревянных, исполняющих в дециму тему финала. Весьма интересна оркестровка третьей части, если не считать некоторого злоупотоебления там-тамом. Но вторая часть кажется мне несколько грубоватой; она значительно более выигрывала в фортепианном изложении.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ТРИБУНА

Оптимистическая трагедия

А. ВОЛКОНСКИЙ

Содержание