Выпуск № 12 (18) | 1934 - страница 17

условиях капиталистического города. Этот образ как бы оборотная, житейски-будничная, прозаическая сторона композитора-реалиста, осознанно, с известным рационалистическим радикализмом ищущего непосредственных прямолинейных связей мира художественных образов с окружающей действительностью¹.

3

Еще в одной области в жизни и творчестве Даргомыжского с большой силой проявилась острота критического интеллекта, ' рассудочности композитора. Это — область комического, область сатиры, пародии и т. п., которая по самому существу своему обусловлена преобладающей в психике композитора ролью элементов рассудочно-интеллектуальных².

Значение этого жанра в музыкальном творчестве Даргомыжского велико. Еще Глинка в последние годы своей жизни убеждал его написать комическую оперу, говоря, что он «заранее уверен, что это выйдет un chef d ’oeuvre, так как у Даргомыжского для этого — «особенный талант»³. Но и без самостоятельной комической оперы элементы юмора в его двух операх — «Русалке» и «Каменном госте», а также комические сцены, сатиры, пародии, как «Мельник», «Титулярный советник», «Червяк», «Мчит меня в твои объятья» и др., подтверждают большое комическое дарование Даргомыжского.

Однако не только областью музыкального творчества ограничивается интерес и любовь Даргомыжского к иронии, сатире, пародии. Еще со времен отцовских двугривенных это пристрастие композитора проявляется в самых различных областях. В письме к Серову он признается: «Грешный человек, люблю все, что забавно»⁴. Развитое чувство комического высоко ценилось в Даргомыжском представителями этого рода литературы. Так, сохранилось свидетельство об отношении авторов сочинений Козьмы Пруткова — братьев Жемчужниковых и Ал. Толстого — к композитору. В архиве ИРЛИ имеется письмо к Даргомыжскому Марии Уваровой, в котором она пишет: «Вот я вам что предложу, Александр Сергеевич, если вы сегодня в веселом расположении духа и готовы снисходительно посмеяться над чужими грехами, то приходите к нам. Вчера решили Жемчужниковы и Толстой, что придут к нам сегодня вечером читать какую-то их комедию в Прутковском роде. Все, кто слышал эту комедию, говорят, что смеялись бог знает как. Жемчужниковы просили чтение учредить без раута, и сказали, что только вас бы одного желали иметь слушателем кроме нашего семейства, — итак, если вам есть охота посмеяться и еще послушать Sophie Muller, то приходите сегодня часов в 8, не позже»⁵. Склонность к язвительной насмешке и, вместе с тем, острую наблюдательность отмечает в Даргомыжском одна из лучших исполнительниц партии Наташи в «Русалке» артистка Ю. Ф. Платонова в своих неизданных и во многом очень интересных воспоминаниях: «Он [Даргомыжский] говорил тихо, медленно, но чрезвычайно саркастически. Забавно было его слушать, когда он рассказывал что-нибудь про итальянскую оперу, которую он ненавидел. — «Я ужасно люблю сперу «Лючию», знаете, прелестная опера, — особенно мне нравится одно место во втором акте, где жених поет с пафосом, протяжно и громко: «А где Лючиа?» и, браня Лючию, отвечает говорком: «Она сейчас придет!» Как это натурально, просто, не правда ли, подомашнему, — ушла, дескать, но сейчас придет! Прелестно!» Платонова приводит в этих воспоминаниях еще ряд фактов, свидетельствующих об этой черте Даргомыжского⁶.

Это пристрастие Даргомыжского к сатирико-комическому жанру не ограничивалось областью музыкального творчества, литератур-

¹ Из всего этого не следует делать вывода, что всегда существует прямая связь между творческим направлением композитора и его житейским обликом. Отдельные исторические факты явно опровергают это (Вебер, Шопен и др.). Однако, в некоторых случаях (как и у Даргомыжского) внемузыкальная деятельность композитора существенно дополняет и освещает характер его творчества.

² Здесь небезинтересно привести высказывание Серова о сатире и ее рассудочной природе: «В драматической поэзии, как в искусстве, действующем через «словесные понятия» — много элементов рассудочных. Эти элементы — сатира, ирония, политика — почти или вовсе музыке недоступны. В музыкальном языке нет органов для передачи рассудочных соображений. Все, где не участвует сердце, душа живым, непосредственным, страстным участием — для музыки чуждо». (А. Серов. «Опера и ее новейшее направление в Германии». 1859 г. Критические статьи, т. II, стр. 1205).

³ См. в воспоминаниях сестры М. И. Глинки — Л. И. Шестаковой, «Записки М. И. Глинки». Изд. «Academia», стр. 391.

⁴ Даргомыжский, «Автобиография и письма», стр. 42.

⁵ Письмо не датировано. Публикуется впервые.

⁶ Ю. Ф. Платонова, «Воспоминания» (Стасовскнй архив ИРЛИ в Ленинграде).

ных вкусов и бытовых проявлений. Он несомненно реализовал его и в литературножурнальной работе.

До сих пор в работах о Даргомыжском почти не затрагивался вопрос о причастии композитора к литературе. За исключением опубликованного Н. Финдейзеном отрывка из начатого якобы Даргомыжским романа «Исповедь либерала» да группового фотографического портрета редакционной коллегии журнала «Искра», на котором фигурирует и Даргомыжский, никаких упоминаний о литературных связях и делах композитора нет. Между тем, более внимательный анализ имеющихся материалов дает здесь основание для серьезных выводов.

Присутствие Даргомыжского в группе на фотографии журнала «Искра» не есть только случайность, вызванная дружескими и родственными связями композитора с участниками журнала. Несомненно, сам Даргомыжский принимал в «Искре» активное участие как один из авторов. Об этом прежде всего говорит «Объявление о выходе еженедельного сатирического журнала «Искра», выпущенное издателем в конце 1858 г. В нем, после изложения установок и плана издания, в конце проспекта среди перечисленных имен авторов имеется одно имя музыкального деятеля — А. С. Даргомыжского. Зять и близкий друг одного из ответственных редакторов и главного карикатуриста журнала Н. А. Степанова, Даргомыжский, повидимому, принимал двоякого рода участие в «Искре»: писал фельетоны на музыкальные темы, отдельные музыкальные хроники, анекдоты и т. п., а с другой стороны — давал темы и материал некоторым сотрудникам журнала— Николаю Курочкину, Вейнбергу и др.— для музыкально-бытовых фельетонов, стихов и заметок и темы (главным образом Степанову) для различных карикатур, в особенности и преимушественно, конечно, касающихся музыкально-общественной жизни. О последнем свидетельствует и Серов, стоявший одно время довольно близко к Даргомыжскому. В письме к своей сестре С. Дю-Тур он пишет 26 марта 1860 г.: «В публике нашей голосов, враждебных Вагнеру, почти нет. Все это точно под землю спряталось! Только в последнем № «Искры» на первой странице сделаны портреты (?) двух музыкантов будущего, исполняемых современниками (как мне надоели эти дурацкие насмешки над словом, которого Вагнер и не выдумывал даже!!!). Сделан — абиссинский маэстро: Лазарев (и очень похож), — а рядом — Вагнер (из «фантазии» рисовальщика, который и не видел даже ни одного портрета Вагнера; нарисован просто сапожник какой-то из Мещанской). Все это, разумеется, сущий вздор — публику теперь этими пустяками не собьют. Но все таки досадно за профанацию нашего идола. Я знаю, чьи это штуки в «Искре» — автора «Русалки», который своим неприличным «сопрано» исподтишка все подтрунивает над вагнеризмом, А к чему сам стремился в «Русалке», если не точно к тому же!!! Такие уроды!»¹ Да и сам Даргомыжский, правда, в связи с другим сатирическим журналом — «Будильником», — издававшимся Степановым после его ухода из «Искры», писал из Брюсселя в 1865 г. сестре — жене художника: «Хотелось бы мне подсмотреть здесь сюжетов для карикатур в «Будильник», но в Брюсселе русских совсем почти нет. По крайней мере я не встречал»².

С первого же года издания «Искры», с 1859 г., в ней появляется ряд карикатур, подписанных почти исключительно именем Степанова или псевдонимом «Любитель музыки» (за которым, повидимому, скрывается он же), на различные явления музыкальнообщественной жизни того времени. Здесь карикатуры, бичующие итальяноманию публики (1859 г., №№ 12, 22; 1860 г., № 10; 1861 г., №№ 3, 16) и забвение русской оперы — Глинки, Даргомыжского (1860, № 36: 1861, №№ 7, 48), и едко подсмеивающиеся над публичными лекциями Серова, начатыми им еще в конце 1858 г. (1859 г., № 16), и издевки над неестественностью, «вампукой» большой оперы (№ 18) и над безвкусной напыщенностью текстов салонных романсов (№ 21). Попадает в этих карикатурах и Обществу любителей музыки, и Серову за его тщеславие (1860 г., № 2; 1861 г., №№ 21, 44). Все эти, взятые наудачу, карикатуры «Искры» вполне совпадают по своей направленности со взглядами и вкусами Даргомыжского, известными и по многим письмам композитора и по воспоминаниям о нем современников.

Разбросанные по журналу анекдоты, сатирические хроники и т. п., а также большие фельетоны на музыкальные темы дорисовывают картину участия Даргомыжского в «Искре». Часть из них, как было уже отмечено, написана различными литераторами.

¹ Письма А. Н. Серова к его сестре С. Н. Дю-Тур. СПБ, 1896, стр. 253 — 254.

² Автобиография и письма, стр. 94 — 95.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

3

Содержание