Выпуск № 12 (18) | 1934 - страница 21

Полный надежд, уверенно и радостно глядящий вперед, мечтающий об успехе и обеспеченной жизни в будущем, жадно впитывающий новые впечатления, открытый и приветливый, быстро сходящийся с людьми, трогательно сентиментальный в отношениях к родным, восторженный и добродушный и, на первый взгляд, даже не очень глубокий, — таков человеческий облик молодого Бизе, каким он вырисовывается из писем¹.

В то же время мы видим, как растет у него сознание ответственности за свой творческий труд, исключительно требовательное и строгое отношение к своей композиторской работе. Эта черта, выявляющая большого художника, остается характерной для него втечение всей жизни.

Живя в атмосфере довольства, в замкнутом артистическом мирке Академии, Бизе далек от общественной жизни Италии того периода.

Он не понимает значения бурно растущего революционно-освободительного движения карбонариев и относится к нему в достаточной мере по-обывательски. Здесь у молодого композитора уже проявляется то мелкобуржуазное обывательское понимание общественно-политических событий, которое впоследствии проявилось наиболее ярко в его отношении к Парижской коммуне.

Наряду с этим в мировоззрении композитора обнаруживается резко отрицательное отношение к религии и духовенству, к господству католической реакции, являющейся орудием и оплотом полицейского режима Бонапарта. Описывая впечатления от Сардинии, он говорит: «Ужасна партия духовенства, невероятные вещи творят эти проклятые иезуиты...» «Религиозные торжества — это не более как недостойные фарсы...» «...смешные церемонии», — пишет он в письме к матери в апреле 1858 г².

До конца своей жизни Бизе сохранил это резко отрицательное отношение к поповско-католической реакции. До конца своей жизни он остался чуждым мистике, религиозному самоуглублению, пессимизму.

Другой отличительной чертой, сохраняющейся у Бизе впродолжение всей его жизни и отразившейся в его творчестве, является глубокий оптимизм. Вера в свои силы, упорная борьба и работа, направленные к достижению поставленных творческих задач, характерны для светлой творческой фигуры Бизе.

Этот оптимизм так и сквозит в письмах из Италии, он пронизывает собой и целый ряд его мыслей и высказываний, относящихся к более поздней эпохе. «Время, воля и огонь в груди — вот что необходимо для того, чтобы разбить все препятствия вдребезги...» «Мужайся, мой друг, оставь страх для слабых», — пишет он своему другу Гектору Рейеру.

«Нет, нужно не плакать, а бороться» — этот стих не помню откуда, но это — моя максима, мой девиз».

Приведенные слова достаточно ярко выражают его оптимизм. Часто он заканчивал свои мысли и высказывания словами, ставшими у него девизом: «Вперед!» («Еn avant!»).

Бизе еще в Италии начинает сознавать стоящие перед ним в будущем художественные задачи: он резко критикует безыдейное, бессодержательное искусство, подчеркивает значение глубокой идейности в творчестве: «Я не хочу ничего делать для внешнего успеха, блеска, я хочу иметь идею, прежде чем начинать какую-нибудь вещь...» («Lettres de Rome»).

С 1861 г., с момента возвращения в Париж, материальная необеспеченность заставляет Бизе заниматься уроками, всевозможными транскрипциями; неудачи и непризнание неизменно сопровождают его оперные постановки, но все это однако не сломило его оптимизма, его упорной работы над собой, лихорадочного творческого труда. Бизе рано познает все тяготы жизни мелкобуржуазного профессионала-художника, с трудом пробивающего себе дорогу в условиях капиталистической Франции 60-х годов.

Это был период утверждения промышленного капитализма во Франции, когда, говоря словами Маркса «промышленность и торговля разрослись в необъятных размерах, биржевая спекуляция праздновала свои космополитические оргии; нищета масс резко выступала рядом с нахальным блеском беспутной

¹ Письма из Италии («Lettres de Rome»), адресованные к ро ителям Бизе, дают очень богатый материал для понимания идейно-художественного облика Бизе периода 1858 — 1851 гг. В них рассыпаны яркие мысли, интересные впечатления об искусстве Италии, оценки музыкальной жизни, показывающие, что молодой Бизе уже чувствовал упадок и оскудение музыкального искусства той эпохи.

² Когда в ответ на посланную из Рима комическую оперу «Дон-Прокопио» Бизе получил предложение от Академии написать музыку «более возвышенного религиозного жанра , он решил: «От меня требуют религиозного, хорошо. Я напишу рели иозное, но религиозное— языческое». И дальше: «Правду говоря, я — больше язычник, нежели христианин...» «Что касается меня, то это бесспорно, что я не создан для писания религиозной музыки» («Lettres de Rome»).

роскоши, нажитой надувательскими преступлениями... Государственная власть, стоявшая по внешности высоко над обществом, была в действительности самым вопиющим скандалом этого общества и рассадником всяческой мерзости» («Гражданская война во Франции», стр. 41).

Хотя Вторая империя была полосой относительно «мирного» развития капитализма, не сопровождавшегося открытыми классовыми боями, однако недовольство ее социальнополитическим строем все наростало и в 60-е гг. стало охватывать не только пролетариат, но и средние слон, мелкую буржуазию, настраивающуюся все более оппозиционно по отношению к правлению Бонапарта.

На этой основе вырастает и та оппозиционность Бизе, выразившаяся не столько в его отношении к окружающей общественно-политической деятельности, сколько в резко отрицательном отношении к официальному искусству Второй империи.

Годы 1866 — 68 являются крайне важным периодом творческого роста композитора, периодом формирования его эстетических взглядов. Бизе выступает в качестве музыкального критика, помещая несколько статей в «Revue nationale et etrangere» под псевдонимом «Gaston de Betzi». В его критических взглядах видна связь с передовыми художественными течениями эпохи.

Бизе остро чувствует обеднение, оскудение современного ему буржуазного музыкального искусства. Он выступает со страстным протестом против академической рутины, формализма, техницизма и «учености», горячо выдвигая идейность, глубину эмоционального содержания в искусстве, т. е. то, что способно сильно воздействовать, «заражать».

Его выступления в защиту Верди — эго горячая проповедь реализма в опере:

«Не будем спрашивать у большого артиста качеств, которых ему недостает, и сумеем использовать те, которыми он обладает». «Когда темперамент страстный, жестокий, когда такой, как Верди, дарит нам в искусстве сочинение жизненное и сильное, слепленное из золота и грязи, желчи и крови, не будем ему говорить холодно: но, господин, этому нехватает вкуса, это недостойно. Достойно?.. А Микель-Анджело, Гомер, Данте, Шекспир, Бетховен, Сервантес, Рабле... достойны?..»

Здесь в словах Бизе чувствуется то, что он с такой силой воплотил в своей лучшей опере — «Кармен».

Классовая сущность Бизе, как выразителя мелкобуржуазной идеологии, особенно ярко выявилась в его отношении к важнейшим событиям эпохи: франко-прусской войне и Парижской коммуне. Здесь Бизе выступил как типичный гуманист и пацифист, стремящийся стоять в стороне от схватки, судить обо всем происходящем с точки зрения «человеческой вообще». Вспыхнувшая война с Пруссией вызывают у композитора ужас и страх перед неизвестным будущим, — и он готов оплакивать его. Его письма о Парижской коммуне переполнены паническими настроениями, смятением перед лицом острых классовых столкновений. В понимании такого всемирно исторического события, каким была Парижская коммуна, Бизе не поднимается над уровнем мелкобуржуазного обывателя. Его отношение к Коммуне в основном отрицательное (как и многих французских буржуазных и мелкобуржуазных писателей и художников), но всеже не лишенное характерной для гуманиста двойственности и противоречивости.

То он с пеной у рта посылает проклятии коммунарам, называет их «бандитами», «трусами», «топчущими цивилизацию», оплакивает «низко павший Париж»; в ужасе и панике он повсюду видит «произвол, разрушение, вандализм и ужас...» То, с другой стороны, стремясь судить «беспристрастно», он возмущается клеветой тьеровской печати, пытается отдать должное честности коммунаров, опровергает клеветнические измышления печати. «Что касается грабежа, — пишет он в письме от 20 мая 1871 г., — то «Journal Officiel» на этот счет лжет тысячу раз. Не взяли ни одной булавки. Они дисциплинированы там, «наверху», и первый, кто украдет, будет тут же расстрелян». И дальше: «К счастью, сильно преувеличили проступки Коммуны с точки, зрения частной собственности. У меня есть много друзей в Париже, которые, несмотря на свой возраст, не были нисколько обеспокоены» («Lettres de 1871»).

Обывательский взор Бизе не замечает самоотверженности коммунаров, в условиях продолжительной осады Парижа создающих новую жизнь, но зато он поражается и удивляется тем сторонам происходящего (порядку, мирному поведению коммунаров, их честности), которые прежде всего привлекают внимание обывателей.

Неустанные поиски нового пути, горячее стремление создать в области оперы произведение своеобразное, проникнутое драматической правдивостью и жизненностью образов,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание