Выпуск № 12 (18) | 1934 - страница 18

Даргомыжский в этих случаях несомненно выступал в качестве советчика и помощника-специалиста. Таковы многие музыкальные «выдержки из памятной книжки старшего чиновника особых поручений «Искры» (П. И. Вейнберга) (I860 г. №№ 5, 10, 11), фельетоны и стихи Пр. Преображенского (Ник. Курочкина) (1860 г., №№ 19, 29; 1861 г., № 13), эпизоды к «Хронике прогресса» (1861 г., № 13) и в «Нам пишут» (1860 г., №№ 24, 48).

Кроме того, в «Искре» мы находим вещи, которые, по всей вероятности, принадлежат перу композитора. Конечно, подписи Даргомыжского мы нигде не встретим в журнале: мелочи вообще не подписывались, а большие музыкальные фельетоны обычно помечены инициалами В. М-в или просто В. М. В этом нет ничего необычного, так как пользование псевдонимами и инициалами было в порядке вещей в сатирическом, да еще к тому же ярко-оппозиционном журнале. Музыкальная осведомленность всех этих заметок и фельетонов, детальное знакомство с обстоятельствами музыкальной жизни того времени, со статьями о музыке, с музыкальной литературой и терминологией, выраженные в них взгляды и мнения, наконец, тот факт, что в «Искре» из музыкантов принимал участие один лишь Даргомыжский, делают несомненным принадлежность всех этих материалов именно ему. Назову некоторые из них. Мы встречаем здесь эпиграмму на «Макбета» Верди (1859 г., № 32), «Искорки»— по поводу перепроизводства торжественных кантат во Франции (1859 г., № 34), заметку о «подвигах» концертной цензуры (1859 г., № 47), язвительную характеристику деятельности Большого театра в «Театральной хронике» «Искры», отмечающую гипертрофию балета, увлечение итальянской оперой и полное забвение оперы русской — «для нее еще не отстроено здание» (1859 г., № 48).

Помимо этих более или менее мелких музыкальных заметок, в «Искре» имеются и большие музыкальные фельетоны, как «Петербургские меломаны (Разговоры в Большом театре в первое представление оперы Барона Фитингофа «Мазепа»)» в № 26 за 1859 г. или «Новое музыкальное светило, или не всякому слуху верь» в № 49 за тот же год. Фельетоны эти написаны в форме разговорных сцен и трактуют излюбленные Даргомыжским темы. Он бичует и здесь итальяноманию высших светских кругов, полную их безучастность к судьбам русской национальной оперы, дезориентированность средней интеллигенции в существующих музыкальных направлениях, ничтожество музыкальных вкусов мещанства, наконец, грубость и примитивность гостинодворского купечества. Он выступает (во втором фельетоне) против увлечения вагнеризмом, опрокидывающим всех музыкальных кумиров прошлого, против апостола и панегириста Вагнера — критика Серова: его преувеличений, непоследовательности, самомнения и т. п.

Таким образом, в литературной деятельности Даргомыжского достаточно ярко проявилась любовь его к тому сатирико-комическому жанру, который так соответствовал острому критическому и насмешливому складу ума композитора и который так много объясняет в особенностях музыкально-творческого направления Даргомыжского.

•

В заключение остановлюсь еще на некоторых идейно-психологических противоречиях, которые были присущи личности Даргомыжского. Являясь исторически-прогрессивным композитором, внесшим так много нового в музыкальное искусство в сюжетно-стилистическом отношении, Даргомыжский в своей музыке еще во многом уходит корнями в дорефориенно-дворянское искусство. И по своим идейным убеждениям он, с одной стороны, близок к оппозиционным, радикальным, даже демократическим кругам, с другой — как обуржуазившийся помещик и предприниматель — консервативен и ограничен. Некоторые новые материалы еще усиливают представление об этой идейной неустойчивости и противоречивости. Непризнанный великосветским, столично-дворянским обществом, чуравшимся демократических тенденций в новаторской деятельности Даргомыжского, композитор питал к нему острую неприязнь, презирал его (см. его письма); и вместе с тем он тянулся к этому обществу, бывал по-чиновичьи расчетлив и подобострастен в отношении придворных кругов. Энгельгардт рассказывает: «А. С. [Даргомыжский] гордился своим дядей, князем Козловским, который был persona grata при дворе Николая I. Когда Козловский приезжал в С.-Петербург в отпуск из Турина, где он был посланником, то его [Даргомыжского] всегда приглашал на малые интимные вечера»¹. В другом, уже цитированном, письме, Энгельгардт сообщает: «Он [Даргомыжский] любил распространяться о том, как

1 Неопубликованное письмо к В. В. Стасову от 22 марта 1906 г., хранится в ИРЛИ.

бывал у вел. кн. Елены Павловны, и о том, с кем из высших персон он на «ты»¹.

Консервативные черты Даргомыжского выражались отнюдь не только в быту. Человеку со столь ярко проявившимися буржуазнопредпринимательскими наклонностями чужды были радикально-демократические идеи. В семье композитора художник Степанов был источником либерально-прогрессивных, а во времена «Искры» — даже демократических идей. Это вызывало среди членов семьи нередко идейные разногласия и ссоры. Об этом говорит одно из писем Степанова к неизвестной Александре Филипповне, дочь которой, повидимому, воспитывалась в семье Степановых. В этом письме Степанов пишет: «Вы начали высказываться откровенно и выразили желание взять от нас М. А. потому, что она, живя у нас, начинает пропитываться вредными нигилистическими идеями. Слушая Вас, я хотя и спорил, но не удивлялся. Нам не один раз приходилось слышать подобные замечания и от Кашкарова² и от такой же неразвитой женщины Мансуровой»³. Сам Даргомыжский, высказывая нередко оппозиционно-либеральные взгляды, в семейных спорах был настроен против тех идейных крайностей, выразителем которых был, повидимому, Степанов. В одном из писем 1865 г. он говорит: «В Мурине⁴ у нас все идет по прежнему: еда и споры о социализме. Впрочем, чем бы дети ни тешились, лишь бы не плакали. Завтра (20-го) в среду и четверг здесь большие торжества: присяга наследника. Я, по обыкновению, никуда не попаду и ничего не увижу. Много писания и хлопот»⁵.

Охарактеризованные здесь рационалистические черты, Проявившиеся в музыкальном творчестве Даргомыжского и в некоторых других, весьма существенных, сторонах его жизни и деятельности, имеют отнюдь не только индивидуально-психологическое значение. При изучении русской музыкальной культуры XIX столетия, тех сдвигов, которые в ней происходили, эти черты, свойственные Даргомыжскому, приобретают характер типичного для данной эпохи.

В различной степени они присущи и ряду композиторов так наз. «могучей кучки», наиболее передовой в буржуазном смысле музыкально-творческой группы, много сил отдавшей внедрению нового содержания в русское музыкальное искусство, выработке нового музыкального языка. Элементы рационализма в большой степени свойственны творчеству главы кружка — Балакиреву. В особенности они ясны у Мусоргского, высказывания которого о социальной роли искусства, о творческом методе, о взаимосвязи человеческой речи и музыкального языка, носят на себе явную печать рационалистических воззрений. В его творчестве мы также наблюдаем огромную роль аналитического сознания, фиксирование внимания на отдельных выразительных элементах, характеристиках, из которых Мусоргский уже складывает целое своих монументальных произведений. Несомненны также рационалистические основы творчества Римского-Корсакова, изучение которого с этой стороны представляет большую и плодотворную задачу.

Все эти факты свидетельствуют о том, что струя рационализма является исторически-закономерным элементом художественного сознания на определенном этапе развития нового буржуазного искусства и что изучение его сыграет не малую роль в освещении музыкально-исторического процесса в России — в целом, и творчества отдельных авторов — в частности.

¹ Из письма к Стасову от 7 марта 1906 г.

² Второй зять Даргомыжского, муж его сестры Эрминии, — небогатый и мало культурный помещик, некрасиво проявивший себя как опекун наследников композитора в истории с постановкой «Каменного гостя» после смерти композитора. М. П. См. печатаемые в этом № «Сов. муз.» письма М. А. Балакирева к Н. Г. Рубинштейну. Ред.

³ Неопубликовано; хранится в ИРЛИ.

⁴ Деревня под Петербургом, где проводила лето семья Даргомыжских-Степановых.

⁵ Цитированное выше неопубликованное письмо к Вельяминову от 19 июля 1865 г. Хранится в рукоп. отд. Ленингр. публ. библиотеки.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание