мич, потирая ручки. — В самый момент подгадали! Вот, честь имею, — мои ученички. Работаем, так сказать, овладеваем помаленьку.
— Продолжайте, пожалуйста, — смущенно говорит комиссия. — Я вам не помешаю?
— Что вы, отнюдь! Весьма польщен возможностью продемонстрировать мою методу перед таким крупным специалистом... Верочка, поди сюда, душенька, сейчас мы покажем товарищу эксперту, как мы разрешаем проблему постановки первичного звукоизвлечения.

На середину комнаты выходит бледная, золотушная девица.

— А ну, раскрой, душенька, свой резонатор, — ласково говорит Антон Фомич и запускает ей в рот чайную ложку. — Скажи «а-а-а»! Так, очень хорошо... Теперь можно попробовать более глубокое механическое воздействие на звукопроизводящий тракт при извлечении гласных «о» и «э»... Да не давись ты, дурища, — это же не желудочный зонд, а маленькая ложечка!

После долгого и мучительного извлечения требуемых гласных из золотушной девицы Антон Фомич переходит ко второму номеру учебно-показательной программы. Он демонстрирует применение диафрагмального звукостимулятора собственной конструкции.

Один из учеников, уже немолодой, грузный мужчина, покорно надевает на себя какой-то чересседельник с толстым кожаным набрюшником, похожим на боксерскую перчатку. Другой ученик, длинный, веснущатый юноша, застегивает у него на спине ремни.

— Засупонивай, Петя, засупонивай! — бодро покрикивает Антон Фомич, семеня вокруг. — Так, еще крепче. Ну вот, теперь в самый раз. Контакт диафрагмального дыхания с цереброспинальным вибратором — полный. Начинаем: до — ми — соль — до-о-о!

На засупоненного толстяка страшно смотреть. Лицо и шея у него густо полиловели, из горла вырываются удушливые, сиплые звуки.

— Ну как? — спрашивает Антон Фомич, победоносно глядя на комиссию. — Здорово получается?
— Д-да, — нерешительно говорит застенчивый инструктор.— А у вас есть и другие... еще более, так сказать, подвинутые ученики?
— Ну, разумеется! — восклицает Антон Фомич. — -Вот, например, Петя у меня очень подвинутый. Давай, Петя, сверься с камертоном и покажи звучок!

Веснушчатый юноша отходит в дальний угол, крепко прижимает к животу ладони и рявкает: «Хоте-е-ел бы в единое слово!»

Больше ни единого слова понять нельзя — он ревет диким степным голосом, от которого содрогнулись бы даже бесстрашные охотники за бизонами.

На прощанье, провожая официального гостя в переднюю, Антон Фомич с гордостью говорит:

— Мы в разных там консерваториях и филармониях не обучались, мы до всего собственным умом дошли!

...В своем «заключении о вокальной методике тов. А. Ф. Пробкина» комиссия высказалась вполне четко и определенно: «С одной стороны, нельзя не подчеркнуть серьезные сомнения, которые... С другой стороны, возможность наличия рационального зерна... Дальнейшая теоретическая и практическая проверка со временем покажет...»

А тем временем «вокалист-новатор» продолжает свою деятельность. Никто его не трогает. В вымирающей категории обыкновенных, вульгарных знахарей, которые напускают на людей всяческую порчу и преследуются законом, он почему-то не состоит.

М. Львов

Дружеские шаржи

Рисунки художника А. Мазаева

Все твердят мне: Мурадели,
Вы про оперу все пели,
Дели одела...
Вот уж годы пролетели,
Обещанья надоели.
Грустные дела...

Конфликтом с театрами пришпорен.
Кончает оперу Шапорин.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. Львов

Дружеские шаржи

Рисунки художника А. Мазаева

Все твердят мне: Мурадели, Вы про оперу все пели, Дели одела... Вот уж годы пролетели, Обещанья надоели. Грустные дела...

Конфликтом с театрами пришпорен. Кончает оперу Шапорин.

Содержание

Все твердят мне: Мурадели,
Вы про оперу все пели,
Дели одела...
Вот уж годы пролетели,
Обещанья надоели.
Грустные дела...

Конфликтом с театрами пришпорен.
Кончает оперу Шапорин.